– Вам следовало остаться на Кефалонии, – продолжал ворчать Джулиус, пытаясь устроиться на подушках поудобнее. – Там условия жизни хоть и хуже, чем в Англии, но все же куда лучше, чем здесь!
– Я приехал в Грецию не отдыхать, – возразил Байрон. – Я приехал на войну. Терпеть лишения в такое время нормально. В одном вы правы: на Кефалонии было проще видеть ситуацию в целом. Я никогда не хотел вставать на чью-то сторону. В Месолонгионе мне сложнее оставаться нейтральным, чем на нейтральном острове. Неприятный факт заключается в том, что здесь я обладаю даже меньшей объективной информацией, чем там. Остальное меня не волнует. Удобства вполне сносные.
– Согласитесь, сэр, использование диванов, или оттоманок, говоря на европейский манер, для всех нужд совершенно негигиенично, – продолжал гнуть свою линию Джулиус. – Как врач я вам говорю: сидеть в верхней одежде, которую не меняют неделями, на том же диване, где потом едят и спят, нехорошо! Сидят, лежат, курят, едят, часами перебирают четки все вместе: женщины, дети, мужчины. Едят, как в Древнем Риме, – полулежа, с трех сторон навалены подушки, заменяющие стол. С четвертой ставят медный поднос с разными блюдами. Вилки у них – ненужный предмет. Едят руками, оливковое масло течет по подбородкам, – Миллинген замолчал, брезгливо поморщившись.
Байрон спорить не стал, да и спорить было не о чем. Тут он вспомнил о новом знакомце Джулиуса:
– Лучше расскажите о враче Маврокордато, с которым вы здесь сошлись.
– Лукас Вайя? Интересная личность! Сначала служил у Али Паши. Паша отправил Лукаса обучаться в Вену, поэтому он свободно изъясняется по-немецки. Доверие к Лукасу со стороны паши было полным: лекарства принимал только из его рук! После смерти Али Лукас служил у Омара Паши. Отношение к нему переменилось, и, воспользовавшись суматохой османов при их отходе из этих мест год назад, он перешел через гору сюда, в Месолонгион. Интересно, но Лукас имеет несколько иные представления о дворе Али Паши, чем те, что нынче бытуют в Европе…
– Согласен с вашим доктором, мой друг, – кивнул Байрон. – Я сам в молодости бывал при дворе паши. Конечно, жестокостей хватало, но в определенном благородстве этому правителю не откажешь, не говоря уж об уме и мудрости.
В отличие от Миллингена, у Джорджа в целом настроение не ухудшалось. Его оптимизм заряжал окружающих, а греков он постоянно удивлял глубоким знанием их страны, которую посетил больше десяти лет назад. Джордж помнил все нюансы и мельчайшие детали, включая расстояние от города до города. Раздражало его только одно – постоянные распри между греческими предводителями. Даже выборы командира для сулиотского отряда оказались делом неразрешимым. Ежедневно в доме Байрона происходили ссоры, которые он не был способен погасить.
– Вот, Пьетро, вы видите, как пять кланов, пять племен дерутся между собой и пока словесно, а ведь они готовы служить османам, лишь бы не подчиняться вождю враждебного клана, – вечером, закутавшись в теплый плащ, Байрон сидел возле очага, безуспешно пытаясь согреться. – Артиллерийский полк радует меня куда больше. Несчастные, обездоленные немцы наконец получили возможность применить в Греции свои силы, а сами греки оказались прекрасными учениками.
– Удивительно! – Пьетро разлил по стаканам виски и тоже уселся на ворох подушек возле очага.
– Хватают на лету, мой друг, именно так, – Байрон снова повеселел. – Миллингена я нанял начальником медицинской службы. Как и многие филэллины, он, конечно, оказался не готов увидеть, в каком плачевном состоянии находится греческая армия. Но энтузиазм его не утих, а потому следует максимально использовать знания доктора на благо Греции.
На следующий день, рано утром, к Байрону нагрянул Стенхоуп.
– Греческий приватир захватил в плен турка, – выпалил он с порога. – Предлагаю навестить его.
Байрон тут же озаботился судьбой несчастного и отправился вслед за графом. История турка была проста и незатейлива: он шел на корабле под турецким флагом. Грек, решив обмануть вражеское судно, тоже поднял турецкий флаг. Подойдя ближе, турки осознали свою ошибку и попытались быстро удрать от грека. Пленный в суматохе упал в воду и, чтобы спастись, был вынужден плыть к греческому кораблю…
– Мы должны показать, как относимся к пленным, – заявил Джордж. – Следует забрать турка с корабля и поместить в более удобное место.
В тот же день пленному позволили сойти на берег. За неимением лучшего Байрон поселил его у себя. Однако на этом приключения не закончились. Во время обеда Тито прибежал с улицы с новостями:
– Синьор! Специоты дерутся с таможней! Скоро в ход пойдет оружие!
– Ты знаешь, что между ними произошло? – Джордж нахмурился.
– А делов-то, синьор! Из-за двух пенсов, не поверите! Моряки пришли в порт и отказались платить сбор, – Тито аж подпрыгивал на месте, едва ли не радостно докладывая о происшествии.
Джордж, взяв с собой Пьетро, пошел успокаивать разбушевавшихся моряков. Тито побежал вслед за ними. Несмотря на попытки удержать его, Байрон влез в самую гущу толпы и умудрился угомонить обе стороны.
– Конечно, синьор, – сетовал Тито на обратном пути. – Отдали им два пенса, и все рады. Нехорошо им поступать так, синьор, – он качал головой и сердито втаптывал башмаки в грязь, покрывавшую немощеную дорогу.
Джордж шел с раскрытым зонтом – дождь не желал прекращаться и лил даже сильнее, чем с утра. Многочисленные кафе, прибежище греческих мужчин, были заполнены людьми разных национальностей. Иностранцы постепенно привыкали к местному образу жизни и просиживали за кофе по нескольку часов. Для многих тесное, пахнущее табаком и кофе помещение было куда более уютным местом, чем снимаемая комнатенка.
Порывы ветра норовили согнуть спицы зонта и бросали пригоршни воды за шиворот. Благо дом располагался неподалеку.
К ужину пришел Маврокордато, почитавший своим долгом наносить Байрону визиты ежедневно. Двое матросов с корабля, захватившего турка, пришли требовать его выдачи.
– Вы не имели никакого права забирать нашего турка, – вскричал один из матросов, размахивая пистолетом. Услышав твердый отказ, он закричал снова: – Без нашего пленного мы отсюда не уйдем!
Байрон вытащил свое оружие, а рядом с ним как из-под земли вырос Тито.
– Я тоже умею стрелять, и, поверьте, весьма метко, – спокойно ответил Джордж.
Моряки ретировались на улицу.
– Вы не можете мне обеспечить безопасность, – обратился Байрон к Маврокордато, наблюдавшему за сценой, не вмешиваясь, будто в театре. – Придется нанять сулиота и поставить внизу у дверей.
С того дня у входа всегда стоял охранник из сулиотов. Горцы не ладили с местными, но последние их побаивались и на рожон старались не лезть… Капитан приватирского судна пришел просить прощения за своих моряков. Угрожавший Байрону моряк тоже делал вид, что раскаивается.
– Мы вас не хотели обидеть, господин! – твердил он. – И турка мы пришли спасти, потому что нам сказали: его тут убьют! Кто же знал, что он под вашим покровительством! – греки часто кланялись и неуклюже топтались в дверях.
