Вернись к Земле, – к садам и нивам,
Когда-то, в блеске лучших дней,
Приютом мирным и счастливым
Служившим юности твоей.
Вернись к труду, к земле исконной.
Среди лугов, среди равнин
Ты станешь, ими возрожденный,
Душой и телом исполин.
Как пыль с цветка в алмазных росах,
С души ты смоешь прах забот;
Скитальца посох, старый посох
Как жезл библейский процветет.
Для него самая высшая молитва – это «пахаря грустный и кроткий псалом о ниве плодородной, о тучных пастбищах, о гроздях, о цветах». Самые заветные мечты – о поле, о сохе. Свое посвящение воспитанникам одесской земледельческой фермы он венчает словами:
Запишите слово «пахарь»
Как залог счастливых дней
Золотыми письменами
В глубине души своей.
Он сочувственно цитирует слова пророка Иеремии: «Распашите себе новые нивы и не сейте между тернами». В «Гимне Сиона» поэт обращается к традиционному и близкому ему по жизни образу сеятеля:
Мы работники народа;
Божья нива нам дана;
Вера, знанья и свобода —
Это наши семена.
Ждали солнца мы веками, —
Сейте ж, братья, в тьме ночной,
Сейте бодрыми руками,
Сейте с ясною душой.
Не случайно колонистам Святой Земли он посвятил стихотворение, которое так и назвал «Сеятелям». Он воспевает созидательный труд на своей земле, на родной ниве:
Сочных колосьев, с любовью взлелеянных,
С пашен, рукою народных засеянных,
Нет, не в кровавом дыму алтаря,
Над преклоненной толпою, —
Неугасимая наша заря
Светит над нивой родною!
Как это ни парадоксально, но при всей разности и даже полярности взглядов и мировоззрений их создателей, идеал человека для Семена Фруга чем-то поразительно близок образу русского крестьянина писателей-«деревенщиков». И у него, и у них это человек труда с его любовью к родной земле, гордостью своими предками, добротой, прямодушием и чистотой помыслов. Хотя, как известно, каждый труд почетен, поэт считал, что светлые, кристально чистые еврейские души можно встретить не в сутолоке городской и местечковой жизни, не в водовороте купли и продажи, а на лоне природы, на груди кормилицы-земли. И он не боялся обличать свой народ, видя, что слова «пахарь» и «нива» звучали диссонансом на русско-еврейской улице. Фруг высмеивал нервную суету делового мира, пресловутую «коммерцию», соседствующую с вопиющей нуждой основной массы еврейского трудового люда. В написанном на идише стихотворении «Жарко и холодно» он бичует бездуховность и бессмысленность существования таких гешефтмахеров:
Кипятитесь, горячитесь, господин еврей,
Вы скоро остынете…
Вы спешите за товаром,
За досками, за железом,
За полотнами, шелками?
Вы горите, вы кипите?
Не забудьте ж, будьте добры,
Когда вернетесь с ярмарки,
С собою захватить
Кусочек полотна, любезный!
Стучат уж кружками!
Работает пила,
Четыре доски, два черепка,
И все готово.
Вернулись с ярмарки последней…
Скорей же, служки, засыпьте землей!
Ой, братики, холодно там,
Ой, холодно, братики, там!
Он с болью признает, что часть его соплеменников, забыв заветы Торы, сотворила себе кумира в виде золотого тельца и тупо и слепо поклонялась ему:
Моисея с пылающим факелом нет…
Аароны бесстыдно, открыто,
Преклоняясь пред ним, и поют, и кадят,
Золотые лобзая копыта.
Таких евреев – олицетворение торгаша – он разил беспощадной иронией:
…Базар их – край родной,
Их поле – улица… Отчетливо, игриво
Дух века написал властительной рукой
На их мече: делец! – на знамени: нажива!
Но не они были адресатами поэзии Семена Фруга, а честные трудяги-евреи – абсолютное большинство возлюбленного им народа. Именно к ним, «братьям и сестрам» – своим читателям-единомышленникам, обращены его слова:
Так пойте ж, хвалите вы труд и работу,
Так пойте ж, от сердца приветствуйте их!..
Пусть здравствуют мозолистые руки
И лоб, с которого льется пот трудовой!
Могут сказать: Семен Фруг – еврей нетипичный, ибо в Российской империи сельским трудом занималась лишь малая толика иудеев (не более 4 процентов), а потому его призыв к единоверцам стать крестьянами был гласом вопиющего в пустыне. Не преминут упомянуть о том, что и в СССР, несмотря на широковещательную пропагандистскую кампанию, на земле перед началом войны трудились лишь 200 тысяч евреев, что составляло лишь 10 процентов их общего числа. Приведут, пожалуй, и другие факты, вполне укладывающиеся в знакомую формулу: «Евреи хлеба не сеют!»
Но правда и то, что мечта о земледелии стала основой идеологии еврейского национального возрождения, что первые палестинофилы и билуйцы грезили об аграрном освоении страны отцов, что идея своей земли оказалась неразрывно связанной с идеей своей страны. Правда и то, что современный Израиль являет собой беспрецедентный пример в мировой истории, когда за краткое время на ранее не обработанных землях было создано самое передовое, образцовое сельское хозяйство. Сегодня маленький Израиль лидирует в мире по разведению пород скота, устойчивых к любым природным прихотям, а также сельскохозяйственных культур, способных выживать при самом неблагоприятном климате. Здесь изобретена и успешно применяется система капельного орошения, позволяющая сэкономить огромное количество столь дефицитной в Израиле живительной воды. Еврейское государство первенствует в мире по надою молока, по урожайности хлопка и финиковой пальмы, удерживает второе место по урожайности корнеплодов (в том числе «второго хлеба» – картофеля), третье место – по производству цитрусовых. Так что (хотя это неприятно признавать антисемитам) российскому крестьянину есть чему поучиться у его израильского собрата, агрария кибуца или мошава. Нынче Израиль широко экспортирует не только свои сельхозпродукты, но и новейшие аграрные технологии, компьютеризированные теплицы, животноводческие и рыбоводческие комплексы, технологические линии по обработке и хранению урожая. Но примечательно, что первые колонисты ехали из России в Палестину отвоевывать землю у безжизненной пустыни с песнями на стихи Фруга:
Встань, народ,
И – вперед
Неуклонно!
С нами Бог!
С нами Бог!
Страж Сиона!
«Сейте разумное, доброе, вечное!» – призывал столь ценимый нашим героем Николай Некрасов. Фруг, которого называли «еврейским Некрасовым», сеял семена правды, красоты и добра в своем народе. Вслед за русским поэтом-гражданином он говорил:
Ты сей по зернышку, по колосу сбирай,
Но все, что соберешь ты с полосы убогой, —
Подобно нищему библейской старины,
Неси на жертвенник всезиждущего Бога,
Клади на трапезу своей родной страны.
И произведения его учат любить свой народ, хранить его историческую память, быть верным духовной традиции, завещанной предками. А ведь патриотизм в самом высоком смысле этого слова – это тоже общечеловеческая ценность. Глубоко символично, что русский патриот, писатель Николай Лесков восторгался еврейским патриотом Семеном Фругом и его стихами. А потому творчество этого поэта перерастает национальные и временные рамки и обретает особую значимость, вызывая сегодня сочувствие и живой интерес читателей многоплеменной России.
