По всему было видно, что Илинэ не особенно нравилось стрелять. С трудом удерживала на весу тяжеловатое оружие. Рыжий помогал, стоя позади. На голове девочки красовался пышный венок из поздних одуванчиков. Илинэ сняла его и нацепила на куст шиповника, чтобы не мешал целиться. Оснащена она была отлично: рогатый двухслойный лук, берестяное налучье, стрелы с орлиным опереньем в узорном колчане. Откуда взялось столь роскошное снаряженье?
Сын Модун показывал, как удобнее ставить ноги, до каких пор оттягивать тетиву, чтобы стрела не улетела далеко. Луки имелись у всех, кроме смуглой, вертлявой дочери Силиса. Но ее это вовсе не печалило. Она бурно радовалась всякому попаданию. Если кто-нибудь давал промашку, бросалась к воде доставать копьецо. Наконечники тянули стрелы ко дну. Шаря крючковатой палкой по травянистому мелководью, девочка ловко их добывала. Ни разу не ошиблась, где нырнуло маленькое орудие.
Илинэ промахивалась чаще мальчишек и виновато говорила:
– Перья остались, мясо улетело…
Проследив за ее напряженным взглядом, Сандал понял: жалеет уток, убитых рыжим.
Жрец оказался не единственным, кто разгадал терзания девочки.
– Неслучайно попадание стрелы, – сказал Болот. – Значит, эти птицы были ленивы или неосторожны. Они бы все равно погибли в пути.
– У птиц, как у людей, что ли, нрав разный? – спросил Билэр.
– Конечно, разный. – Болот взял лук у Илинэ, вложил его в налучье и повесил на ветку вместе с колчаном.
Ребята тоже отставили луки. Подтягивая палкой к берегу чурбачок, мальчишка продолжил вполголоса, чтобы не потревожить духов птиц, еще витающих рядом:
– У всех свое – нрав, голос, озера, еда, полет. Гуси летают углом, лебеди – парами, утки – как копье с тупым наконечником, а кулики – как осиный рой. Осенью птичья стража суровее, чем весной. Подлетков берегут. Для них первый год погони за убегающим теплом самый трудный… Мясо уток по осени разное. Шилохвостей, что сидят на низком озере, заросшем поверху травой с колосистыми цветочками, лучше не бить. От луковиц этой травы мясо уток становится с неприятным душком. Наш мясовар Асчит учил меня определять по вкусу дичи, в каком из озер долины утка чаще всего паслась. Мясо вбирает дух воды и растений. Потому я стороной обхожу озера с ряской, даже если уток там завались. Только нырков в любом месте стреляю. Вкус их нежной плоти не перешибает и трясинная гниль.
Сандал покрутил головой, дивясь охотничьим познаниям парнишки и дерзкому перечислению имен птиц. И тут закурлыкали гуси. Дети возвели взоры к небу. Четкий клин пронзил поблекшее предосеннее небо. Рыжелапчатые дружно поднялись на крыло. Стаи, навостренные к долгой дороге, проверяли летные навыки первогодков.
Жрец придержал вздох. Едва ли треть доберется до теплого предела земли, где зелень круглый год, зимы нет и жить людям и птицам легко… Оставаться бы там пернатым, жировать на тучных озерах и в безмятежных укромах зачинать новых птенцов. Но так уж устроено сердце у живых существ – не нужна им благодатная земля, сколько бы ни было в ней довольства. Потому что она – чужая. Видно, потому и название у нее такое – Кытат, что значит «превозмоги». Превозмоги и вернись.
Сандал бесшумно нагнулся и захватил в ладонь горстку дерна, отдающего озерной травой и увяданием близкой осени. Земля высыпалась сквозь пальцы. В руке уютно остался лежать камешек, круглый и чуть надтреснутый сверху. Груды таких камней, прозрачно-желтых, источенных волнами и пронизанных солнцем, украшают берега Большой Реки.
Гусей в небе уже не было. Их сменили беркуты – пара и слеток. Они кружились, зависая над озером, словно кого-то высматривали. Заглядевшись на орлиный полет, Сандал покачнулся. Обнаружил себя. Дети повернулись к березе и замерли.
– Вчера ночью он следил за звездами, – привстав на цыпочки, громким шепотом сообщил лохматый Билэр в ухо рыжему.
– Да будут благословенны дни ваши, – вышел из-за дерева Сандал.
Дети знали, как отвечать, и нестройным хором поприветствовали:
– И твои, главный жрец.
Их глаза были настороженными. Сандал кивнул Билэру, чьи вихры от испуга встопорщились еще сильнее.
– Я случайно услышал твои слова, сын Мохсогола. О каких звездах ты вел речь?
– Сказал то, что пришло на ум.
– Откуда тебе известно, что я следил за ними?
– Не знаю…
– И часто приходят тебе на ум слова, которых ты не можешь объяснить?
– Он знает, что было с человеком вчера и будет завтра, – протараторила резвая дочь старейшины. Жрец заметил коричневую родинку на ее смуглом лбу. «Печать звезды» – называют такую отметину.
– Не дано мыслям человека сновать по времени, как рыбам в реке.
– А мысли Билэра – могут! – возразила девчонка.
Сандал вопросительно воззрился на Билэра:
– Это правда?
– Да. – Мальчик развел руками, показывая, что не понимает, как это получается. Глаза его были чисты и простодушны.
«Не лжет», – убедился Сандал. Взволнованному жрецу вдруг вздумалось сейчас же испытать силу детских джогуров. Он протянул вперед крепко сжатые кулаки.
– В одной моей руке что-то есть. В какой?
Угадали все, кроме Илинэ. Но Сандал не раскрыл ладони.
– Что это?
– Камешек! – не задумываясь, выкрикнула с загоревшимися глазенками дочь Силиса.
– Правильно, только договоримся: если знаете ответ, не надо кричать, просто поднимите руку. Какого цвета этот камень?
Нетерпеливая смуглянка первой вздернула ладошку кверху. Несмело подняли руки остальные.
– Говори, – велел Сандал Атыну.
– Желтый, – сказал мальчик.
– Прозрачный или нет?
– Если приставить к глазам, сквозь него видно солнце.
– А внутри камня что видно?
– Мелкие крапинки, похожие на семена.
Сандал с некоторым разочарованием отметил, что Илинэ не откликнулась ни на один вопрос. Значит, джогур птахи умеет только рисовать…
– Какой формы камешек?
– Он круглый, – поспешил ответить Билэр. – С трещинкой.
– Эй, надо руку поднимать! – возмутилась дочка старейшины.
– Где я его взял?
– Вон там, – младшие одновременно указали на землю под березой.
– Откуда вы знаете, что в кулаке у меня именно такой камень?
Билэр пожал плечами. Бойкая девчушка туманно пояснила:
– Он тебе приглянулся.
– Верно, – жрец, улыбаясь, раскрыл ладонь.
Как они, такие проницательные, не углядели его за березой? Вероятно, зрению их джогуров необходима сосредоточенность, чтобы видеть насквозь. Успеется рассказать Силису о загадках звезд. Тут дети, сами еще большие загадки.
