Добыча оказалась знатной: хлопчатобумажные ткани и шелк в тюках, дорогие ковры, полсотни бочек фимиама, гвоздика, алмазы и разные драгоценности. Кроме того, в сундуке капитана одного из «купцов» нашли двести тысяч пиастров, что и вовсе воодушевило буканьеров. Но флейт все же нужно было залатать и починить кормовые надстройки, поэтому Тим Фалькон приказал идти в Пти-Гоав, где были хорошие плотники и где он не ожидал встречи с Длинным Гастоном…
– Но ведь белые так любят золото! – в отчаянии воскликнул индеец. – В Камукава есть и другие сокровища!
Он по привычке назвал город Сантьяго так, как прежде именовалось индейское поселение на этом месте.
– Маниока и батат? – насмешливо поинтересовался Тимко. – Зачем нам это? На рынках Тортуги и здесь этого добра хватает. Мои парни предпочитают букан. И мясо черепах. И вообще, с какой стати ты пришел ко мне со своим предложением? Есть много других капитанов, более опытных и известных, которых ты легко усадишь на кукан своими бреднями, и они устроят экспедицию в Сантьяго.
– Капитанов много, но не все белые способны добраться до Сантьяго, – опустив глаза, ответил индеец. – Это могут сделать только твои люди, сеньор. Они ведь охотники и хорошо знают сельву и саванну.
Тимко рассмеялся.
– Экий ты хитрец, однако. Юнга! Принеси ему табурет. И захвати кружку.
Когда приказание было исполнено и юнга наполнил кружку, Тимко сказал индейцу:
– Садись и выпей. Сегодня очень жарко…
Аравак сел, схватил кружку и выпил вайкау одним духом.
– Ты голоден? – спросил Тимко.
– Нет! – выпрямив спину, гордо ответил индеец; казалось, освежающий вайкау вернул ему достоинство, теперь он вовсе не напоминал просителя.
– Тогда нам есть смысл попрощаться.
– Ты мне не веришь… – индеец горестно покачал головой. – Я Конуко
[53], вождь племени гуахиро. Мой язык не раздвоенный, как у змеи. Клянусь нашим богом Йокаху – в Сантьяго полно сокровищ!
– Возможно, так оно и есть на самом деле… Вот только мне кажется, что ты чего-то недоговариваешь. С чего бы араваку воспылать доверием к бледнолицым и предлагать им свои услуги? Я знаю, что люди племени гуахиро сильно пострадали от испанцев – и не только они, но и другие племена араваков, – не в этом ли кроется главная причина твоего предложения?
Немного поколебавшись, индеец ответил:
– Да! Испанский колонист из Сантьяго увел мою дочь!
– Это уже ближе к истине… – Тимко ухмыльнулся. – Тобой движет месть и голый расчет. Но повторюсь: мы воюем с испанцами на море, и на сушу нам соваться как-то не с руки.
– Сеньор капитан может стать очень богатым человеком, если освободит мою дочь…
– Каким образом?
– Я знаю место, где золото валяется под ногами, но никто не может его взять.
– Кроме тебя? – спросил Тимко.
Он знал, что индейцы доверчивы, как дети. Они могут обманывать только врагов, и то на это способны лишь коварные караибы, но сейчас не тот случай, ведь Конуко видит в нем спасителя своей дочери, а значит, друга.
– Кроме меня, – подтвердил индеец; при этом его черные глаза хищно блеснули.
– Тогда скажи, как попасть в те края, где «золото валяется под ногами»?
– Скажу. И покажу. Но только после того, как твои люди, сеньор капитан, возьмут Сантьяго и моя дочь займет подобающее ей место у костра племени.
Черты лица Конуко закаменели.
– М-да… Ты меня заинтриговал… – Тимко исчез, а на его месте появился капитан буканьеров Тим Фалькон, готовый на любую авантюру, лишь бы она закончилась удачей.
Похоже, Конуко не врал. Ведь аравак хорошо знает, что с ним сделают, если он обманет пиратов. А что касается Сантьяго, то город вел весьма оживленную торговлю. И не исключено, что в нем и впрямь найдется, чем поживиться. Ведь к югу от города находилось богатое селение Эль-Котуи, вокруг которого раскинулись плантации какао, имбиря и табака, а кроме того, в тех местах добывали пользующуюся большим спросом жирную мылистую глину, необходимую при валке сукон и выделке кож.
– Что ж, – сказал Тим Фалькон, – я принимаю твое предложение. Но о золоте, валяющемся под ногами, должны знать только мы двое. Запомни это! И главное: для такого предприятия у меня маловато сил. Значит, надо договариваться с другими капитанами, чтобы их люди присоединились к моим буканьерам. А ты пока поживешь на моем корабле. Ведь в Пти-Гоав тебе некуда податься.
– Пусть сеньора капитана это не волнует. Когда ты будешь готов отправиться в поход, меня не нужно будет звать. Я сам приду.
На том они и попрощались. Индеец ушел – исчез с глаз, словно привидение, едва ступив на землю, – а Тимко, не откладывая дело в долгий ящик, нанял небольшой шлюп, чтобы не гонять впустую бриг, на котором меняли изрядно обветшалую оснастку, и отправился вместе с десятком своих людей на Тортугу, искать встречи с Мишелем де Граммоном. Тимко знал, что тот имеет опыт военных действий против испанцев на суше, а сейчас пропивает пиастры, которые достались ему после дележа добычи. Француз захватил небольшой, изрядно потрепанный штормом голландский галеон, нагруженный серебряными слитками и пряностями, что было не просто удачей, а славным дельцем, ведь флибустьеры очень редко решались нападать на галеоны.
Город Сантьяго-де-лос-Кабальерос лежал в восьмидесяти пяти милях от побережья, на реке Яке-дель-Норте. Дорога к нему шла по равнине, через покрытые высокой травой саванны и участки густого леса. Примерно в пяти милях от места, где высадились корсары Мишеля де Граммона и буканьеры Тима Фалькона, они наткнулись на сахарное предприятие, еще через три мили им встретилось второе, где работали в основном негры и мулаты, а пройдя еще две мили, они оказались на берегу реки с мелким бродом. Как рассказал Конуко, кроме реки в этой местности пиратам не найти иных водных источников, пока они не доберутся до индейского селения, расположенного в двух милях от Сантьяго; от селения до самого города вела отличная песчаная дорога…
Тимко и два буканьера из самых опытных следопытов затаились на вершине поросшего лесом холма над долиной, откуда Сантьяго был виден как на ладони. Дома в городе были большие и прочные, построенные из глиняных кирпичей, в основном одно– и двухэтажные, крытые красной коньковой черепицей, с обширными дворами. Все городские строения окружали сады и цветочные клумбы. Сантьяго был защищен невысокими, еще недостроенными, каменными стенами, на которых стояли орудия небольшого калибра; по обе стороны массивных ворот высились сторожевые башни.
На одной стороне «парада» – так испанцы называли главную площадь города, даже если он был малых размеров, – стоял кафедральный собор, а на другой – двухэтажные дома знати с галереями. Обычно парад предназначался для обучения солдат разным военным премудростям, в том числе строю и владению холодным оружием. Вот и сейчас на главной площади Сантьяго испанские кавалеристы занимались выездкой лошадей.
