Невозможно не согласиться со столь блистательной характеристикой своего врага, которую даёт Митридат. Из приведённого выше текста письма мы видим, что Евпатор прекрасно понимал, что другого выхода из сложившейся ситуации, кроме как вступить в войну с римлянами, у него не было. Квириты всегда понимали только один разговор – разговор с позиции силы, по-другому с ними просто невозможно было иметь дело. Это подтверждают слова римского полководца Гая Мария, который незадолго до начала войны сказал Митридату при личной встрече следующее: «Либо постарайся накопить больше сил, чем у римлян, либо молчи и делай, что тебе приказывают» (Плутарх). Евпатор не собирался делать то, что ему приказывают, и уже только поэтому конфликт был неизбежен. Раз сыновья волчицы уважают только сильных соседей, то Митридат заставит Рим уважать Понт!
* * *
Какие цели преследовал Митридат, вступая в эту войну? О самом уничтожении Республики, как во времена Ганнибала, речи быть не могло, зато остановить продвижение агрессора на восток было вполне реально. Евпатор просто надеялся прекратить бесцеремонное вмешательство сенаторов в восточные дела и отучить «отцов отечества» совать свой нос туда, куда не следует. Царь Понта хотел быть независимым в своей внешней и внутренней политике, но как раз этого сенат и не мог допустить.
В целом, сама ситуация к началу войны была для Евпатора достаточно благоприятной. Население Малой Азии изнемогало под римским гнётом, и их единственной надеждой был Митридат – отчаявшиеся люди ожидали прихода с востока Царя-Освободителя, Нового Диониса. Всё это было хорошо известно понтийскому царю, который справедливо полагал, что стоит его войскам вступить в римскую провинцию Азия, как власть квиритов в регионе сразу же рухнет. Учитывал Митридат и тот факт, что в это время в Италии бушевала Марсийская война между римлянами и их италийскими союзниками. Военный потенциал республики был очень сильно ослаблен этой междоусобицей, и Митридат спешил воспользоваться моментом.
Понимая, что в таком серьезном и опасном деле, как война с Римом, без союзников не обойтись, Митридат занялся их поиском. В результате он обратился к армянскому царю Тиграну Великому, женатому на дочери Евпатора Клеопатре. У родственников уже был опыт сотрудничества во время войны за Каппадокию, и в этот раз они тоже сумели быстро договориться. Тигран пообещал тестю поддержку на следующих условиях: «Союзники договорились между собой, что города и сельские местности достанутся Митридату, а пленники и все, что можно увезти с собой, – Тиграну» (Юстин). Но это дела дипломатические, посмотрим, как обстояли дела в армии Понта.
Уже говорилось о том, что по мере увеличения державы Митридата в рядах его армии появлялись представители тех племен и народов, которые совсем недавно попадали в зависимость от Понта. Об этом пишут античные авторы, в частности Юстин: «Митридат, понимая, какую серьезную войну он разжигает, разослал послов к кимврам, галлогрекам, сарматам и бастарнам с просьбой о помощи. Давно замыслив войну с Римом, Митридат еще раньше сумел привлечь на свою сторону все эти племена разными знаками милости. Он приказал также прибыть войску из Скифии…» В дальнейшем скифские всадники будут принимать участие в боевых действиях на Балканском полуострове, однако нельзя исключать и того, что в распоряжение Митридата прибыли и войска из Пантикапея.
Аппиан также перечисляет племена и народы, представители которых сражались под знаменами Евпатора. Среди них историк называет «колхов – племя, помешанное на войне, а из эллинов тех, которые живут на берегу Понта, и варваров, живущих севернее их. Друзьями, готовыми на все, что только он прикажет, являются для него скифы, тавры, бастрены, фракийцы, сарматы и все, кто живет по Танаису, Истру и вокруг Меотийского озера».
Разбирая ход боевых действий в Балканской Греции, Аппиан также обратит внимание на национальный состав армии Митридата: «То были фракийцы, жители Понта, скифы, каппадокийцы, вифинцы, галаты и фригийцы и жители других стран, которые недавно были завоеваны Митридатом». Яркое и запоминающееся описание понтийской армии накануне битвы при Херонее оставит Плутарх: «Сверкание оружия, богато украшенного золотом и серебром, яркие краски мидийских и скифских одеяний, сочетаясь с блеском меди и железа, – все это волновалось и двигалось, создавая огненную, устрашающую картину». Как видим, все источники сходятся в одном – войско Митридата было разнородным и многонациональным. Что создавало определенные проблемы.
Многочисленные воинские контингенты стягивались со всех концов его державы, и понтийские стратеги приложили немало сил, чтобы из этого разношёрстного воинства создать единый боевой механизм. Однако это было очень сложно сделать. В биографии Лукулла Плутарх пишет о том, какой была армия Митридата накануне первой войны с Римом: «Войско, изнутри прогнившее, хотя на первый взгляд блистательное и горделивое». Рассказывая о тех реформах, которые царь провел в войсках после поражения в войне, ученый грек отметил следующий момент: «Он ограничил свои силы и их вооружение тем, что было действительно нужно для дела. Он отказался от пестрых полчищ, от устрашающих разноязыких варварских воплей, не приказывал больше готовить изукрашенного золотом и драгоценными камнями оружия, которое прибавляло не мощи своему обладателю, а только жадности врагу». Как видим, характеристика не самая лестная.
Действительно, создать из многочисленных племенных ополчений, с различным вооружением и разными тактическими приемами, бесперебойно работавшую военную машину, практически невозможно. У Митридата был костяк армии, куда входили гвардия (халкаспиды), фаланга и тяжелая кавалерия. Это были прекрасно обученные и боеспособные войска, но численность их не была велика. Достаточно вспомнить, что армия Диофанта во время операций в Таврике насчитывала всего 6000 человек. Но если этих сил было достаточно для покорения Таврики и Закавказья, а также успешных действий в Малой Азии, то для противостояния с легионами требовались дополнительные воинские контингенты. Причем исправить ситуацию с помощью наемных воинов-профессионалов тоже возможным не представлялось. Отряды наемников были очень хорошо подготовлены, но немногочисленны. Да и стоили они очень дорого.
Общеизвестным является тот факт, что в войне с Ганнибалом Рим одержал победу лишь потому, что располагал колоссальными людскими ресурсами. С аналогичными трудностями столкнулся в своё время и царь Пирр. Разбив римлян в битве при Гераклее, он отправил в Рим своего человека с мирными инициативами. Когда же посол эпирского царя грек Киней вернулся из Вечного города к своему повелителю и докладывал о положении дел, то относительно римской армии сказал примечательную фразу, вошедшую в историю: «Киней боится, как бы не пришлось сражаться с неким подобием Лернейской гидры». Эллин говорил образно, сравнивая республику с Лернейской гидрой, у которой вместо одной отрубленной головы вырастают две новых. Так и римляне вместо одной уничтоженной армии всегда были в состоянии набрать новые войска и отправить на войну.
Теперь такая же проблема возникла и перед Митридатом, поскольку легионы просто задавили бы числом компактную армию Понта. С другой стороны, численный перевес римской армии дополнялся одинаковой и добротной выучкой легионеров. И если Митридат ещё мог значительно увеличить численность своих войск, то добиться единой и качественной выучки от представителей различных племен и народов, входивших в состав его армии, было просто нереально. Поэтому выход был только один – постараться с максимальной пользой использовать те тактические приемы, в которых были сильны воины из различных регионов державы. Скифов – как конных стрелков и разведчиков, сарматов – в рядах тяжёлой кавалерии, гоплитов из греческих городов – для прикрытия флангов фаланги. Горцы были прекрасными лучниками, пращниками и метателями дротиков, и их можно было с пользой для дела использовать в боях на пересечённой местности, а также во время ночных рейдов на вражеские позиции.
