* * *
Между тем царь собирался действовать наверняка и, желая избежать различных накладок и неприятных неожиданностей, решил лично осмотреть предполагаемый театр боевых действий. Изучить местность и познакомиться с теми настроениями, которые преобладали среди населения региона. Говоря простым языком, Митридат пошел в разведку. Что опять-таки характеризует его с самой лучшей стороны, как человека, который не привык перекладывать ответственность на других, а предпочитал действовать сам. Это не очередные славословия в адрес Евпатора, а констатация реального исторического факта. «Так как он питал замыслы против Азии, он с несколькими друзьями тайком покинул свое царство и, исходив ее всю, узнал расположение всех городов и областей, причем об этом никто не подозревал. Отсюда он переправился в Вифинию и, точно был уже владыкой ее, наметил удобные места для будущих побед» (Юстин). Скажем так – не каждый полководец рискнет совершить подобную рекогносцировку. Что в свою очередь свидетельствует о том, что был Митридат человеком не только предусмотрительным, но и бесстрашным.
Однако, когда Митридат вернулся домой после долгих странствий, его поджидал очень неприятный сюрприз. Пока царь занимался подготовкой к предстоящей войне, его сестра и по совместительству жена Лаодика наставила мужу рога с ближайшими соратниками Евпатора. Ладно бы, с кем-нибудь одним. Но, как следует из текста Юстина, царица ударилась во все тяжкие, подыскивая себе подходящего партнера. А Митридата Лаодика решила отравить по возвращении. Юстин отмечает, что сделать это она решила потому, что хотела скрыть свою измену, но, на мой взгляд, все было гораздо сложнее.
Вполне возможно, что это ей посоветовал сделать кто-то из многочисленных любовников царицы, которая была просто орудием в руках заговорщиков. Нет ничего удивительного в том, что Митридата попытались устранить в самый канун начала боевых действий. Если бы царь погиб, то и войны бы никакой не было, а сенаторам не нужно было тратить деньги из государственной казны и отправлять легионы на восток. Для квиритов смерть Митридата была наилучшим выходом из сложившейся ситуации.
Однако заговор был раскрыт, поскольку Лаодику выдали собственные служанки. Реакция царя была соразмерной преступлению, неверную жену и всех её многочисленных любовников отправили на плаху. Времени предаваться печали у Митридата не было, поскольку пожар войны разгорался всё сильнее, а римские армии заканчивали сосредоточение для вторжения в Понт.
* * *
Теперь посмотрим, что делали римляне и их союзники в преддверии большой войны. Какими располагали силами и какова была их диспозиция. Главная проблема для Аквилия и его товарищей заключалась в том, что события приняли стремительный оборот, и в Малой Азии просто не оказалось достаточного количества легионов. Взять их было негде, поскольку по поводу войны с Митридатом не существовало ни постановления сената, ни решения народного собрания. К тому же тот факт, что Евпатор оставил безнаказанным вторжение Никомеда, усыпил бдительность римских уполномоченных. Понадеявшись на то, что Митридат не перейдет в наступление первым, они жестоко просчитались. Жадность квиритов сыграла с ними злую шутку.
От безысходности римские полководцы стали набирать воинов где только было можно – в Вифинии, Каппадокии, Пафлагонии, землях галатов. Собственно римских войск, судя по всему, было немного, но они были. Когда же Аквилию удалось сколотить более-менее боеспособную армию, военачальники собрались на военный совет. Обсудив сложившуюся ситуацию, пришли к выводу о необходимости разделения войск. Были созданы три компактные и мобильные армии, которые должны были перекрыть Митридату пути вторжения в провинцию Азия, а также атаковать территорию Понта. Численность этих группировок Аппиан определяет в 40 000 пехоты и 4000 всадников каждую.
План заключался в следующем. Если Митридат нападал на одну из трех армий, то она должна была сковать царские войска боями, а две другие в это время беспрепятственно вторгались в Понт и в Каппадокию. На это указывало само расположение римских войск. Армия Квинта Оппия стояла у границ Каппадокии и, вторгнувшись в эту страну, должна была освободить её от войск царевича Ариарата. Севернее, в Галатии, у самой границы Вифинии, стояли войска проконсула Луция Кассия, которые через Пафлагонию должны были ударить непосредственно по Понту. На самом опасном направлении, там, где ожидали вторжения Митридата в Вифинию, расположил свою армию Маний Аквилий. Из всех римских военачальников он был самый опытный и заслуженный, и его военные таланты равнялись разве что его алчности.
Но Аквилий располагал ещё одним дополнительным козырем, и этот козырь назывался – армия вифинского царя Никомеда IV, в которой насчитывалось 50 000 пехотинцев и 6000 кавалеристов. Войска Аквилия и армия Никомеда находились рядом и всегда могли прийти на помощь друг другу в случае ухудшения обстановки. Но с другой стороны, и Митридат мог попробовать разбить их поодиночке. Как видим, планы римлян и их союзников подразумевали как оборонительные, так и наступательные действия, в зависимости от ситуации.
В итоге было принято решение действовать наступательно. Главный удар через Пафлагонию должны были наносить армия Никомеда и войска Мания Аквилия. Конечная цель – Синопа. Но почему-то получилось так, что войска Никомеда стремительно рванули вперёд, а Маний Аквилий замешкался и отстал. В итоге вифинцы ушли достаточно далеко и без поддержки со стороны Аквилия вторглись на территорию Понта. Но ничего страшного в этом не было. Армия Никомеда была достаточно многочисленной, неплохо обученной и могла дать бой понтийцам. Всё теперь зависело от того, как царь Вифинии распорядится своими войсками.
Шествие Диониса (89–88 гг. до н. э.)
Разгром царя Никомеда
Вышибая ногами пыль из анатолийских дорог, на запад маршировала армия Митридата. Тысячи сарисс, словно лес, качались над головами фалангитов, блестели на солнце большие щиты и доспехи гоплитов из греческих городов. Набросив поверх наборных доспехов светлые плащи, пылили в сторону Вифинии отряды тяжёлой армянской кавалерии, а за ней двигались закованные в пластинчатые панцири сарматские и скифские наездники. Грохотали по дорогам страшные боевые колесницы, пока без смертоносных ножей и серпов – их наденут перед битвой. Шли отряды лучников, пращников и метателей дротиков, набранных среди быстрых на ногу горцев. Часть лёгкой кавалерии ушла далеко вперёд, остальные всадники двигались вдоль походного строя и в тылу наступающей армии, наблюдая за обозом, в котором везли осадные машины. Нескончаемые колонны понтийских войск тянулись до самого горизонта, и казалось, нет в мире такой силы, которая сможет противостоять войскам Митридата. Но где-то там, на закате, находилась вифинская армия Никомеда, готовая вступить в бой с понтийской громадой. Предвкушение предстоящей битвы охватило всю армию Евпатора – от царя до последнего пращника.
Впереди главных понтийских сил шли передовые отряды стратегов Архелая и Неоптолема, а также кавалерия царевича Аркафия. Именно они должны были первыми войти в соприкосновение с врагом. Войска двигались быстро, впереди рысила конница, за ней быстрым шагом шли легковооружённые бойцы и ехали боевые колесницы. Подразделения тяжелой пехоты Дорилая значительно отстали, отягощённые своим вооружением.
