— Пожалуй, это смахивает на триумфальное шествие, — в раздумье протянул Джерри.
— Похоже, тебе это не нравится, — удивилась Беатриса. Джерри что-то ответил, но слова его потонули в очередном взрыве приветствий.
У Джона Кеннеди заметно улучшилось настроение. Он ожидал, что прием будет если не холодным, то уж во всяком случае весьма сдержанным. То, что происходило теперь, превосходило все самые оптимистические прогнозы его помощников и экспертов. Джон улыбался, кивал головой, беспрестанно говорил: «Спасибо, спасибо». Джекки слышала эти его слова, думала: «Смешной Джон. Они же ничего не слышат в этом рёве. Смешной… Нет, не смешной, конечно. Воспитанность, уважение к другим — вот что это такое. Пожалуй, это можно и привить, но у Джона все хорошее, доброе — от Бога»…
Ричард Маркетти приехал в этот город два дня назад. Ког- да в Нью-Йорке через связного «Коза ностра» ему передали, что вскоре Кеннеди по предвыборным делам будет в Далласе и что, таким образом, представляется удобный случай осуществить план руководства организации, он обратился к Парселу с просьбой предоставить недельный отпуск.
— не слишком ли рано вы устали, Дик? — добродушно осведомился Джерри. — Я сам, например, отдыхаю лишь через два года на третий.
— У меня очень важное дело, мистер Парсел, — твердо проговорил Маркетти, выдержав взгляд босса, в котором сквозила едва замаскированная насмешка. — Личные обстоятельства. В Лос-Анджелесе умирает тетушка. Она хочет, чтобы я приехал немедленно.
— Что, большое наследство? — с любопытством спросил Джерри.
— Трудно сказать, — неопределенно ответил Маркетти. Тетушка жила скромно, однако по особо торжественным случаям носила бриллиантовое колье, которое, говорят, одно стоило четверть миллиона долларов.
— Что ж, Бог свидетель, не хотел я вас отпускать, да получается, что обстоятельства сильнее нас. Признаться, право, и я бы заспешил на зов такой тетушки. Итак, неделя?
— Неделя, сэр.
Откуда было знать Дику Маркетти, что за час до его разговора с Парселом Джерри позвонил один из главарей «Коза ностры».
— Как вы считаете, господин Парсел, — почтительно проговорил он, — не наступил ли удобный час для осуществления операции «раскрепощение орла»?
— Что вы имеете в виду под удобным часом? — спросил Джерри, отхлебывая из стакана «мартини».
— Его предстоящую поездку в Техас на следующей неделе.
Джерри руководил составлением плана операции «раскрепощенный орел». Целью ее было убийство Джона Кеннеди. Убийцей, по предложению «Коза ностры», должен был стать Маркетти, который в плане операции именовался «Оракулом». Разговор шел по телефонам, которые не прослушивались. Тем не менее, Джерри ощутил вдруг легкий озноб от одной мысли, что содержание этого разговора когда-нибудь может стать достоянием гласности. «Видит Бог, я не хотел этого, — подумал Джерри, мысленно обращаясь к Кеннеди. — Но, мой мальчик, сейчас волею судеб на карту поставлена судьба Америки. Моей Америки. И на твоем месте нам нужен человек с железной волей и безо всяких химер. Прости, но у тебя нет такой воли. Зато твоих химер хватило бы на целый полк. Прощай, мой мальчик, и да простит тебя Бог».
— Вы уверены, что «Оракул» — парень не промах? — уходя от ответа на вопрос, спросил Джерри. Его собеседник понял, что Парсел не хочет говорить открыто. Понял он и его каламбур.
— Промах исключается, — сказал он. — У него железная рука и соколиный глаз.
«Глаз на чужих жен, — желчно подумал Парсел. — Ну ничего, недолгую жизнь уготовил тебе Господь Бог, Соколиный Глаз».
В трубку Джерри сказал:
— Но, я надеюсь, вы все же не забыли об «Утешителе»?
«Утешителем» в плане именовался второй стрелок.
— Ни в коем случае, — заявил собеседник. — Квалификация и опыт у него даже несколько выше, чем у «Оракула»…
«Квалификация, — хмыкнул про себя Парсел. — Если бы вы знали, какая квалификация у „Апостола“». Джерри улыбнулся, прищурил левый глаз. «Апостол» был третьим стрелком, о котором знали лишь Парсел и представитель Совета Двухсот, невидимого всемирного правительства.
Для Маркетти Даллас был совершенно не знаком. Он не только никогда не был там, но не видел о нем ни единого туристского или какого-либо иного документального фильма, даже не просматривал красочные туристские проспекты, имевшиеся на каждой бензоколонке. прилетев туда вечерним самолетом, он взял в отделении фирмы «Герц» в аэропорту напрокат так любимый им спортивный «фиат» и не спеша направился в город. рядом с ним на сидении лежала развернутая подробная карта. Однако он почти в нее не заглядывал — настолько хорошо он изучил по ней весь Даллас еще в Нью-Йорке. Он даже испытывал подобие радости, проезжая несколько кварталов, делая три-четыре поворота и только потом читая название улиц и обнаруживая, что он едет безошибочно. «Вот чудеса, — думал Дик. — Никогда не был в жизни в этом городе, а ощущение такое, что я являюсь его коренным жителем. И будто видел я уже тысячу раз эти вывески и эти рекламы, дома, скверы. Я знаю, почему это так. Этот город близок мне по духу. Его азарт, его агрессивность, его богатство. Кажется, протяни руку — и хватай все, что в витринах и банках, столах и сейфах. Город — авантюрист, такой же, как и я». Придя к этому заключению — а основанием для него, кроме чисто визуальных впечатлений, было все, прочитанное им об этом городе, — Дик включил автомобильное радио и под звуки джазовых мелодий и хриплых напевов Дина Мартина трижды проехал вокруг центральной площади. Миновав Лас-Колинас и самый центр города, он выбрался на Вторую авеню, пересекавшую город с северо-запада на юго-восток, выехал за город и помчался по сто семьдесят пятому хайвею. Минут через двадцать он съехал на одну из боковых шоссейных дорог и вскоре запарковался возле небольшого двухэтажного коттеджа, который спрятался в уютной роще довольно высоких деревьев. Найдя в кармане тощую связку ключей, одним из них Дик открыл входную дверь, включил свет. Вскоре он обошел весь дом и спустился в подвал, где был оборудован сносный тир. Как и полагалось, в доме не было ни души. Поупражнявшись с полчаса в стрельбе, Дик поднялся в кухню. В ней стояло два больших холодильника. Оба были забиты продуктами. Но даже при тщательном осмотре Маркетти не нашел почти ничего на свой вкус. Правда, была пицца, но… «Когда ее засунули в рефрижератор — вчера? Неделю тому назад? Год?». Дик набрал номер пригородного ресторана «Золотой дракон» и попросил позвать к телефону Энрике Паскуалино. Тотчас же, словно он только и ждал этого телефонного звонка, Энрике зарокотал в трубке басом:
— Говорите, я здесь и весь внимание.
— Мама миа, я счастлив слышать твой голос, — с нарочитой веселостью прокричал в трубку Маркетти. — Представь себе, эти три толстобрюхих бездельника, эти три доминиканских монаха опять просятся ко мне на ночлег.
Это было паролем. Энрике ответил сразу же точным отзывом:
— Вера диктует гостеприимство.
— Я голоден и хотел бы поужинать, — сказал Маркетти. И после небольшой паузы добавил: — Вместе.
