Разместили их в новой гостинице. В полутора милях от завода. Под стать ему и гостиница была огромна — двенадцать этажей. Около девятисот комнат.
Виктору со стажером Митенькой отвели двухместный номер. Из его окна, насколько хватало глаз, были видны джунгли. И, глядя на нетронутые, первозданные чащобы, трудно было поверить, что по другую сторону отеля, здесь, в самом сердце целинной Индии люди вызвали к жизни металлургический завод. Завод, равного которому нет ни в Питсбурге, ни в Манчестере, ни в Запорожье, ни в Дюссельдорфе.
На другой день утром Митенька отправился в номер Карлова, куда уже был приглашен Голдин. Втроем они стали дорабатывать проект завтрашней речи главы делегации на общезаводском митинге. Слово за словом. Строка за строкой. Ожесточенно спорили. Все дымили сигаретами. У окна отчаянно тарахтела машинка. Переводчица Голдина Рита тут же перепечатывала готовые странички. Два заводских переводчика, примостившись на диване, переводили готовый текст на английский и на хиндустани. Дверь была закрыта на замок. На телефонные звонки решено было не отвечать. Не отвлекаться. Кончить подготовку речи как можно быстрее. Через полтора часа делегация прибывала в Бхилаи. Раздался особенно продолжительный, настойчивый звонок. Трубку нехотя взял Голдин.
— Да, я. Ну, что тебе, Толя? Что?! Прошу потише, товарищи. Да не тарахти ты, Рита!
Молча, угрюмо слушал, что ему говорил какой-то Толя. Прежде чем положить трубку, спросил:
— Делегация прибывает вовремя? Та-ак… Им сообщено? Ну, ладно. Сейчас буду!
— Звонил помощник представителя генерального поставщика, — сказал он. — На следующей неделе, в связи с окончанием первой очереди, дирекция завода решила уволить тридцать тысяч строительных рабочих. Объявлено им об этом было вчера утром. Только что на заводе вспыхнула забастовка протеста.
— Ой ты, мама родная! — охнула Рита и прикрыла рот руками.
Голдин укоризненно посмотрел на нее. Обращаясь к Карлову, сказал:
— Мне надо срочно на завод. Рита, закончишь печатать не уходи. Можешь понадобиться. И вы, братцы-толмачи, тоже.
— Мы едем с вами, — проговорил Карлов.
Через пять минут дежурный джип мчал Голдина, Карлова и Митеньку на завод…
Раздеев и Картенев меж тем подготовили обзор местной прессы. Едва успев вычитать его после машинистки, сразу же направились в ресторан отеля. Они торопились к ленчу. На этот ленч Виктор еще неделю тому назад по телефону из Дели пригласил несколько журналистов Бхилаи во главе с президентом их ассоциации и чиновника по связям с прессой из аппарата генерального директора завода. Внизу, при выходе из кабины лифта, они столкнулись нос к носу с Робертом Дайлингом. Американец сделал вид, что он не знаком ни с Раздеевым, ни с Картеневым.
Когда Дайлинга унес лифт, Раздеев и Виктор удивленно посмотрели друг на друга.
— Директор ЮСИС — в Бхилаи? Именно сегодня?! — тревожно проговорил Раздеев.
— И притворился, что не узнал. А ведь недавно у нас на приеме был, сказал Виктор.
— Чудеса в решете! — воскликнул Раздеев.
Он быстро подошел к дежурному администратору, что-то спросил. Кивнул.
— Так вот, дорогой мой Виктор Андреевич, — говорил Раздеев, пока они шли к ресторану, — первый секретарь американского посольства и директор ЮСИС в Индии господин Роберт Дайлинг прибыл в Бхилаи вчера и через час отбывает в Дели…
Да, это действительно был Дайлинг. Он по-прежнему делал все, что от него требовалось. И делал, как всегда, хорошо. Получив от своего посла поручение, он тотчас выехал в Бхилаи. там встретился с одним из завербованных лидеров правых профсоюзов завода. Они детально обсудили, как лучше организовать забастовку. Обсудили, что необходимо для этого предпринять. Дайлинг передал лидеру миллион рупий. И вот забастовка началась. За полтора часа до прибытия Неру. И главы русской правительственной делегации Никиты Хрущева.
Ни сам Дайлинг, и никто другой еще не знают, что через день после возвращения Роберта в Дели из Бхилаи с ним произойдет длительный тяжелый припадок. Он перестанет узнавать даже хорошо знакомых ему людей. Беспрестанно перепрятывая вырванный из иллюстрированного журнала лист с рекламой только что отчеканенных монетным ведомством США юбилейных долларов, он будет с опаской бормотать при этом: «Всюду воры!.. Я сам доложу обо всем Джону Кеннеди».
Под присмотром двух младших дипломатов Дайлинга отправят в Штаты, где за ним захлопнутся двери частной клиники для душевнобольных. Журналисты Дели будут теряться в догадках о причинах столь внезапного умственного расстройства шефа ЮСИС. В конце концов восторжествует ловко подброшенная Тэдди Ластом в пресс-клубе версия «о непомерных в последнее время возлияниях мистера Дайлинга»…
В ресторане никого из ожидавшихся журналистов не оказалось. Раздеев и Виктор обсуждали, почему могли опоздать приглашенные. Прошло двадцать минут. Тридцать. А журналисты все не появлялись. Раздеев заметно нервничал. Ел неохотно.
«Черт бы их побрал! — зло думал он. — Только не хватает, чтобы сорвалась пресс-конференция. не лежала душа к этой поездке… Сидел бы, уточнял план культурного обмена. нет, сам напросился!..»
Неслышно подошел официант. Протянул Раздееву на подносе записку:
«Срочно приезжайте с Картеневым на завод. Мы в конторе третьей доменной. Карлов».
«Загадочки загадывает, — хмыкнул про себя Семен Гаврилович. Ребусами забавляется, позвонить не может!».
Мрачные думы Раздеева прервал знакомый бас:
— господин советник, господин пресс-атташе, счастлив засвидетельствовать свое глубокое почтение в самой, так сказать, колыбели индийско-советской любви и братства на металлургической основе!
Перед Раздеевым стоял, посмеиваясь, Раттак. наклонившись к Картеневу и понизив голос, он доверительно прошептал:
— Прибыл на главную церемонию. По рекомендации высших сил!
Воздев руки к потолку, он постоял так несколько секунд, закрыв глаза. Улыбнулся и, направляясь к выходу, сообщил дружелюбно:
— Скоро увидимся!
— Веление времени! — торжественно произнес Раздеев, глядя вслед Раттаку. — Даже такие, как этот, меняются. Радикально!
Виктор промолчал.
Раздеев и Виктор ехали в машине к заводу. В ушах свистел жаркий ветер. перед въездом на завод возвышалось мрачное, серое здание. В нем размещалась дирекция. Раздеев послал туда Виктора — на связь, на всякий случай. Сам же направился к домне.
А кортеж машин Неру и Хрущева приближался к Бхилаи. О забастовке им было уже известно. Правда, были неясны подробности, столь необходимые для того, чтобы решить, что же делать дальше.
Неру распорядился сделать остановку в последнем перед Бхилаи уездном центре: перекусить, уточнить обстановку. Напряженность висела в воздухе. О ней свитедельствовали поминутные появления и исчезновения в центральном холле правительственного гестхауза адъютантов и секретрей премьера Индии. И беспрестанные телефонные звонки в соседних комнатах. И сурово-выжидательный взгляд Неру. И решительные жесты готового к любому развитию событий Хрущева.
