— Не знаю, — помолчав, ответил Виктор.
— А все-таки?
— Не дашь же Раттаку в морду при всем честном народе? пробормотал он. — А стоило бы…
— И стоило бы, да не дашь — это верно, — Раздеев засмеялся. Деланно. — А ты не думал о публикации опровержения?
— Вступать нам на страницах печати в полемику с этой желтой газетенкой?
— Зачем «в полемику»? И почему «нам»? И кто сказал: «на страницах печати»?
— А тогда как же?
Семен Гаврилович закурил, прошелся по комнате:
— Надо встретиться с Раттаком и убедить его опубликовать опровержение в его же «Хир энд дер». И от имени его же собственного корреспондента, Раздеев победно стукнул кулаком по столу, словно на нем уже лежал свеженький номер газеты с опровержением.
Виктор покачал головой.
— Никогда Раттак не пойдет на это!
— Почему?
— Хотя бы потому, что он потребует, чтобы ему дали возможность ознакомиться со стенограммой выступления посла на совещании в Бхилаи. Но ведь стенограммы-то никто не вел…
— Да, посол выступал экспромтом, — согласился Раздеев.
— И еще вот что, — продолжал Виктор. — Раттак станет вымогать деньги за публикацию опровержения — в любом случае. И деньги немалые. Так?
Раздеев помолчал. Щелкнул пальцами, видимо придя к какому-то решению:
— Э, ладно! Где наша не пропадала… Встречайся с Раттаком, да побыстрее. Скажем, Завтра. Потолкуй с ним. Тогда и решим, что делать. А то занимаемся гаданием на кофейной гуще. Действуй!
Виктор пригласил Раттака на ленч. Пригласил и Раджана. С ним он будет чувствовать себя увереннее во время встречи с владельцем «Хир энд дер».
К часу дня шоколадного цвета «крайслер» Раттака уже запарковался на внешней стоянке у советского посольства. Раджан, которого Раттак прихватил по пути, шел впереди. Раттак, озираясь по сторонам, не спеша следовал за ним. Еще бы! Чрезвычайный и полномочный представитель самой «правдивой» газеты Индии, «непримиримой воительницы за справедливость» — в сердце русского сеттльмента в Дел. Аккуратные двухэтажные дома. Веселые цветники. Подстриженные деревца и кусты. На бетонных дорожках — ни окурка, ни клочка бумаги. Теннисные корты. Волейбольные площадки. Гигант-бассейн. Фонтаны. Фонтаны. Просторный кинотеатр. Магазинчики. Похоже, что эти «россы» решили обосноваться здесь капитально.
Квартира Картенева находилась на втором этаже. Едва Раджан нажал кнопку звонка, как дверь с мягким звоном сигнального колокольчика отворилась. На площадке стоял хозяин в цветастом переднике, надетом поверх светлого костюма.
— Здравствуйте, господа. Руки не подаю — измазался в майонезе! Виктор отошел в сторону, пропуская гостей, и добавил: — Со столовой не успел договориться, сам сэндвичи сооружаю!..
— Хор-рошо быть холостяком! — Раттак быстро прошел в гостиную, из нее — в спальню, вернулся в гостиную. Широко раскинул в стороны руки. Хорошо! — повторил он: — Пусть ненадолго, но — сам себе хозяин! Хорошо!
— Значит, план прежний: выпить — и в «Ройял». Возражений нет? Тогда что будете пить, господа? — Виктор уже доставал из бара бутылки, рюмки. Раджан отправился на кухню за соками и содовой. Раттак молчал, подозрительно рассматривая новенький магнитофон. Наконец, все трое уселись в кресла, закурили. Виктор взялся за горлышко пузатой матовой бутылки:
— «Наполеон»?
— Славный коньяк! — одобрительно прогудел Раттак.
— Императорский, — слабо улыбнулся Раджан. Однажды у Виктора он имел неосторожность выпить почти полбутылки этой огненной жидкости — потом целый день провалялся в постели.
— За что выпьем, господин Раттак? — спросил Виктор.
— По мне, самый лучший тост — никакого тоста!
Раттак громко захохотал, обнажив крупные желтые зубы заядлого курильщика.
«Боится, что я предложу обычный тост „агентов Москвы“: „За мир и дружбу“», — подумал Виктор. Вслух предложил:
— За объективных и честных газетчиков!
Раттак вежливо хихикнул. Залпом выпил. Сам себе налил. Снова выпил залпом. Раджан тянул по капле.
«Психологию национальную учитывает, козел! — весело подумал Виктор. Небось, с западниками цедит тот же коньячишко по унции в час. А с русским фужерами. По монастырю и служба. Ну-ну, Раттак, валяй. Ловчи дальше». Спросил:
— А теперь за что?
— За большевиков! — Раттак опять громко захохотал.
Виктор молчал.
— Ведь им принадлежит пальма первенства во всем, — продолжал Раттак. — Они запустили спутник. Они разгромили Гитлера. Они совершили революцию. Они же сотворили и хаос. Американцы — «Эмпайр стейт билдинг». Англичане — железную дорогу. Ной — ковчег. Большевики — хаос. Ха-ха-ха!..
— Что верно, то верно, — отвечал со злой веселостью Виктор. — Была и революция. И победа была. И спутники. А вот Великий хаос двадцать девятого-тридцать третьего годов и многие ему подобные — это уже из другой оперы — из классической западной оперы, в которой участвуют сотни миллионов голодных статистов! Выпьем за то, чтобы никогда процветание одиночек не строилось на несчастьи целых народов.
Лохматый каламбурист поморщился. Но выпил.
— Вы читали сегодняшний номер «Индепендент геральд»? спросил Раттака Виктор.
— Не люблю читать издания, которые дышат на ладан. Извините, но это так, Раджан-джи. Эта газета умрет вместе с Маяком. А он далеко уже не мальчик. К тому же страдает комплексом неполноценности. «Неполноценный, видите ли, — социализм в Индии строим…»
— Маяк — один из немногих, кто действительно стоит за социалистические преобразования в индийском обществе, — неожиданно резко возразил Раджан.
На мгновенье Раттак опешил. От Раджана он, видимо, такого не ожидал. Затем выкрикнул:
— Демагог он, твой Маяк! Демагог вы-сше-го ка-ли-бра!
— А Неру? Разве не то же говорит ваш премьер-министр? осторожно спросил Виктор.
— Ну, Неру — это еще далеко не Индия! — огрызнулся раттак.
«Это уж точно, — подумал Виктор. — По Раттаку, Индия это монополии, концерны, тресты, банки. И земельные магнаты. И твердый курс на Запад. Во всем. До конца. Для таких Киплинг безнадежно устарел. Восток, переиначенный на их манер, должен во что бы то ни стало сойтись с их Западом!.. А выпил господин Раттак уже прилично. Даже белки глаз покраснели. Пожалуй, самое время ошарашить его вежливым вопросиком».
— Неужели вы действительно верите в призыв к «рабскому труду»? Виктор отпил глоток, поставил рюмку на стол.
— Какой «рабский труд»? — Раттак недоуменно смотрел Виктору прямо в глаза.
— Ну, тот, к которому якобы так настойчиво призывал советский посол Бенедиктов, — вступил в игру Раджан.
