Джерри вышел в гостиную, прислушался к тому, что происходило на втором этаже. Там, однако, было тихо, не слышалось даже приглушенных голосов. «Горько, конечно, сознавать, что в сорок пять лет человек может выйти из игры. И из жизни даже. Как вот, например, этот бедняга Арчибальд Пэнт, — думал Джерри, возвращаясь в столовую. — Но, значит, где-то он дал слабинку, где-то неосторожно подставил свой бок, в который не замедлила ударить судьба. Видимо, выживает тот, кто постоянно думает о защите своих боков. И не только думает, но и имеет силы и умеет оградить себя от любой неожиданности. Конечно, ни к чему Рейчел разводить сюсюкания с этими людьми. Впрочем, трудно было удержать ее от поездки сюда. Такой случай, да еще на рождественской вечеринке, не часто бывает. Теперь надо хотя бы впредь уберечь ее от подобных непредвиденностей… Да, вечный закон жизни погибает слабейший. В этом отношении сегодняшний день ничем не отличается от любого дня сто тысяч лет назад, миллион лет назад. Вечный закон жизни. Жестокий, но единственно верный».
— Позавчера вот в этой самой столовой мы с Арчи пили «Дикого индюка», — громким шепотом сообщила миссис Уординг. Норри готовила ужин на кухне. А он мне знаете, что сказал?
Она поднялась со стула, подошла к холодильнику. Сенбернар зарычал громче прежнего, обнажил клыки.
— Злое, глупое животное, вот ты кто, — обиделась миссис Уординг. Ну что на меня рычишь? Я же пошутила, ты видишь?
Сенбернар зарычал еще злее.
— Я сяду на место, — махнула рукой женщина и капризно приказала Маркетти: — Дайте пива! Вы же видите, что этот зверь готов перегрызть мне глотку из-за дрянной банки пива.
Маркетти, на которого Кинг не обратил ни малейшего внимания, быстро сделал то, о чем его просила миссис Уординг.
— Так вот, позавчера он мне и говорит, — продолжала она. — «Я думал, говорит, что я ухожу в отпуск. А знаешь, что это было на самом деле? Все эти девять месяцев? Я только теперь понял — каждый день я умирал. Ну, каждый день умирала какая-то частица меня. И вот теперь перед тобой не живой человек, а мертвец. Все умерло, все. А то, что я все еще двигаюсь, ем, сплю — все это уже происходит после моей смерти. ты меня понимаешь, крошка Дорис?» Как вы думаете, господа, он уже знал тогда, что через день застрелится?
Послышались негромкие шаги, кто-то спускался по лестнице. Джерри и Маркетти поспешили в гостиную. Вдогонку им миссис Уординг выкрикнула: «Джентльмены! Кто же бросает женщину одну? Был бы здесь мой муж, он бы научил вас хорошим манерам!»
Рейчел — это была она, — остановилась на последней ступеньке, умоляюще посмотрела на мужа:
— Джерри, ей надо помочь. Все это так ужасно… И эти похороны нужно устраивать. А у Норри… У миссис Норины Пэнт ни единого цента…
— Похороны возьмет на себя предприятие, — попытался успокоить жену Джерри.
— Ах, разве только в этом дело? — со слезами в голосе воскликнула Рейчел. — Все время, пока я сейчас была там, у нее наверху, она раз сто или больше повторила одно и то же: «На этой земле мне больше нечего делать». Я говорю ей — у вас же трое детей! Жить надо хотя бы ради них. Сначала она со мной вроде бы и соглашалась, но потом всякий раз твердила свое. А перед моим уходом знаешь она что сказала? Она сказала, что никаких детей у нее нет, и мужа нет и не было, и она актриса варьете и завтра отбывает на гастроли в Европу.
— Она что же — просто заговаривается, или… — Джерри вытер слезы со щеки Рейчел. А она, глядя широко раскрытыми глазами куда-то мимо него, сказала: «Доктор шепнул, что если это через день-два не пройдет, ее придется госпитализировать. Хорошо, что ты не разрешил приехать сюда никому из администрации предприятия. Она их всех ненавидит».
— А меня? — неловко улыбнулся Джерри.
— Ты и я не в счет, — серьезно сказала Рейчел. — Мы появились на сцене несколько месяцев спустя, как уволили ее Арчи.
— Дорогая, нам надо ехать, — отметил Джерри, глянув на часы. — Не беспокойся, пожалуйста. Клянусь Всевышним, я распоряжусь и насчет похорон, и насчет счетов от медиков и насчет дальнейшего. «Черта с два буду я швырять деньги на ветер, — подумал он тут же. — Хоронить, платить за лекарства! Да у меня их столько, таких Пэнтов! Каждый десятый Пэнт. У меня не благотворительное общество, нет!»
— Печальная истина, — проговорила дрожащими губами Рейчел, сама пытаясь утереть слезы, которые, однако, вновь и вновь падали на ее щеки. Хрупко создан не только сам человек. Хрупко все то, что он — в свою очередь — создает. Машины, жилища, одежда… Семья, наконец. Еще меньше года назад была счастливая людская ячейка. А теперь? Отца нет. Матери тоже почти нет. Что будет с детьми?.. Ужасно!..
Рождественскую неделю Парселы проводили на ранчо Кеннеди. Всего там собралось человек тридцать — родственники, самые близкие друзья. Ранчо, в отличие от северного имения на Кейп Код под Бостоном, расположено было на юге Флориды. Оно и стало-то собственностью семьи Кеннеди случайно, ведь они были северянами, и, естественно, не имели никаких владений в «этом рабовладельческом паноптикуме». Однажды (было это в тысяча девятьсот восемнадцатом году) пришло извещение о том, что полковник Сондерс погиб на фронте в Европе, а так как никаких родственников кроме Кеннеди у него не оказалось, то флоридское имение перешло к ним. Это имение и жило ожиданиями наездов Кеннеди от Рождества до Рождества. «Неделя имени славного полковника Сондерса!» — весело смеялись Кеннеди. И любили эту теплую, тихую, радостную неделю на юге.
В «День Подарков» (второй день Рождества) Джон и Джерри с женами с утра отправились на пляж. Президент хотел закончить свой разговор с Джерри, который они начали еще в сочельник. Мужчины сбросили халаты и, подставив тело ласковым лучам зимнего солнца, пошли вдоль песчаного берега. Джерри, как всегда на юге, носил большие темные очки. Джон, напротив, очков не признавал и, щурясь на ласково блестевшие небольшие волны, слегка похлопывал себя ладонями по груди, животу, ногам. Он был намного выше Джерри, великолепно сложен и, когда был без корсета, как сейчас, походил на атлета в хорошей форме. Джекки, глядя на них издали, улыбнулась, подумала: «Дон Кихот и Санчо Панса! И в натуре обоих есть схожесть с этими литературными героями. Джон в это время обдумывает, как бы ему повыгоднее обстряпать свои делишки». Разумеется, она не сказала об этом своем наблюдении Рейчел из боязни ее обидеть. Однако у Рейчел, глядя на Джона и Джерри, возникли свои ассоциации, о которых она тоже решила не делиться с Джекки. «Самонадеянная молодость важно шествует рядом с обогащенной опытом мудростью. Глядя на них, очень трудно понять, кто хвост, а кто голова».
— Многие ставят мне в вину, — усмехнулся Кеннеди, — что я позволил случиться на Кубе тому, что случилось. Вот ведь и вы, Джерри, в глубине души осуждаете меня.
Джерри хотел что-то возразить, но Кеннеди взял его под локоть:
— Не надо, Джерри. Ведь ты же сам отлично знаешь, что это так. Самое неприятное для меня во всем этом то, что я же больше всех нас раздосадован поворотом событий в Карибском море.
