Мария-Терезия, от всей души ненавидевшая войну и понимавшая, что даже победа не может вознаградить страну за те убытки, которые получаются вследствие выхода промышленной жизни из нормальной колеи, очень встревожилась и призвала для совещания своего сына и соправителя Иосифа II. На этом совещании, на которое, кроме князя Кауница, не позвали никого, было решено, что Пруссии надо предложить известную компенсацию в виде возможности присоединить к землям Бранденбургского курфюршества княжества Анспах и Байрет.
Вернувшись домой, Кауниц застал там Лахнера, которому, как это помнит читатель, он приказал ежедневно приходить для переписки важных документов. Кауниц сейчас же продиктовал гренадеру проект компенсационного договора и потом, внеся некоторые поправки, приказал снять две копии – для императрицы и императора.
Гренадер принялся старательно копировать проект. Никто не мешал ему, так как князь сейчас же ушел из кабинета, а Гектор, обыкновенно надоедавший Лахнеру своими ласками, в этот день был в угрюмом настроении и мрачно лежал на своей подстилке. Поэтому не прошло и двух часов, как наш герой покончил с порученной ему работой.
Вернувшись в кабинет, князь просмотрел копии, сверил их с оригиналом и объявил, что он доволен.
Вообще в этот день Кауниц был на редкость хорошо настроен. Он много говорил с Лахнером и в заключение спросил, не пришло ли ему в голову чего-нибудь новенького, что могло бы помочь отыскать предателя.
Лахнер ответил, что он держится прежнего мнения.
– Ты хочешь сказать, что предателем является Ример? – спросил его князь. – Милый мой, даже если это и так, чего я, в сущности, совершенно не допускаю, то и это далеко еще не все объясняет. Вот, – он встал, достал из кармана ключ и подошел к одному из шкафов, – возьми этот ключ и попробуй открыть один из шкафов.
Лахнер взял в руку простой по виду ключ, но, как он ни вертел его в замочной скважине, шкаф все-таки не отпирался.
– Вот то-то и оно! – сказал князь. – Ведь неизвестный нам негодяй ухитряется доставать документы, которые я прячу в эти шкафы, а между тем, чтобы открыть их, кроме ключа, с которым я никогда не расстаюсь, надо знать секрет, какие именно рычажки повернуть. Я открою тебе этот секрет, потому что верю тебе. Вот! – Князь нажал одну из шишечек, составлявших украшение шкафа, и сейчас же сбоку открылась дверка, обнажая собою ряд рычажков с кнопками. – Представь себе, что предатель случайно добрался до тайны этой шишечки и видит перед собой ряд рычагов. Это нисколько не может помочь ему, так как надо знать, когда и какие рычаги поворачивать, а это далеко не так просто. Вот видишь, сначала надо отогнуть первый, третий и пятый рычажки – первый совсем, третий на четверть хода и пятый наполовину. Затем всовывают ключ и поворачивают на четверть оборота. Когда это сделано, отгибают совсем четвертый и седьмой рычаги. Поворачивают ключ еще на четверть оборота и возвращают рычаги первый, третий и седьмой в прежнее положение. Затем доводят ключ окончательно, нажимают второй рычаг и… – Послышалось характерное звяканье, звон пружин, и шкаф медленно открылся. – Вот видишь, как трудно разгадать секрет этого шкафа, – произнес князь, пряча переписанные Лахнером копии и оригинал в открывшуюся дверку. – А между тем у каждого из шести владельцев таких шкафов один ключ, но разная последовательность нажимания рычагов. Англичанин, сделавший эти шесть шкафов, вскоре умер, и больше ни у кого нет таких шкафов, значит, я один владею их тайной!
– Ваша светлость, – ответил Лахнер, – люди ухитрились разобрать иероглифы на могилах фараонов, ухитрились определить вес и состав еле видимых простым глазом звезд…
– А следовательно, ты думаешь, могли разгадать также тайну этих шкафов? Но для этого надо обладать серьезными механическими познаниями, да и иметь возможность подолгу исследовать шкафы. Увы! Эти два обстоятельства совершенно исключают Римера! – Князь запер шкаф и, сунув ключ себе в карман, продолжал: – Ну, друг мой, теперь можешь идти домой. Впрочем, постой! У меня имеется для тебя поручение. Надо узнать, сколько раз происходили совещания у князя Голицына. Это вовсе не так трудно, – улыбнулся Кауниц, заметив растерянное выражение лица гренадера. – На каждом заседании обязательно бывает граф Герц, прусский уполномоченный в делах, а следовательно, важно только узнать, сколько раз Герц пользовался черной каретой. Последние сведения тебе даст гробовщик Бауэр. Чтобы ты понял наконец всю эту историю, объясню тебе следующее. Вилла князя Голицына уже давно является местом тайных совещаний. Несколько лет тому назад, когда предстояло обсудить раздел Польши, я тоже принимал в них участие. Тогда кроме меня там участвовали русский и прусский послы, а вскоре к нам присоединились еще русский и прусский уполномоченные в делах. Прусским уполномоченным был в то время и остался по сию пору граф Герц. Ввиду того что за графом Герцем, как недавно прибывшим со свежими инструкциями, усиленно следили английский и французский послы, он пользовался траурной каретой Бауэра, последний же обслуживал всех окрестных помещиков, поставляя не только гробы, но и все принадлежности печальной церемонии. Поэтому когда выезжала черная карета, это никому не казалось подозрительным, и Герца выследить не удавалось. – Кауниц взял понюшку табака из золотой, усыпанной бриллиантами табакерки и продолжал: – Из твоих показаний видно, что Герц и теперь продолжает пользоваться своей счастливой идеей. Следовательно, достаточно узнать от Бауэра, сколько раз он давал Герцу карету, и мы будем знать, сколько раз происходили совещания.
– Теперь я понимаю! – невольно вырвалось у Лахнера.
– Что ты понимаешь, друг мой? – спросил Кауниц.
– Простите мою дерзость, ваша светлость, но ваш милостивый рассказ напоминает мне о судьбе гренадера Плацля. Очевидно, Плацль, так же, как и я, разгадал тайну совещаний на вилле Голицына, но в то время, ввиду того что в этих совещаниях принимали участие также и ваша светлость…
– Иначе говоря, тебе очень хочется узнать, что сталось с Плацлем? Так и быть, я расскажу тебе: у нас как раз происходило четвертое заседание, когда…
В кабинет вошел лакей, доложивший о прибытии маршала Лаудена.
– Ну, видно, не судьба тебе удовлетворить свое любопытство, – усмехнулся Кауниц. – Как-нибудь в другой раз, а теперь всего доброго!
Лахнер вышел из кабинета, князь же поспешил в приемную. Там он любезно приветствовал Лаудена и сейчас же увел его на половину графини.
Тем временем, пока князь мирно беседовал в семейном кругу с гостем, Бонфлер вместе с Римером осторожно пробрался в рабочий кабинет князя. Ример встал настороже, а Бонфлер торопливо принялся отпирать тот самый шкаф, куда, как он подглядел, Кауниц положил переписанные Лахнером акты. Кауниц глубоко ошибался, когда высказывал мнение, будто никто не сможет забраться в шкаф: у Бонфлера не только был слепок ключа от шкафов, но и тайна рычагов.
Достав проект компенсационного договора, Бонфлер торопливо списал важнейшие статьи его, положил документ обратно в шкаф и сказал:
– Ример, вы должны как можно скорее передать прусскому послу эту бумагу. Тут не только важные сведения, но и средство устранить с нашего пути этого проклятого гренадера. Да постарайтесь лично повидать и переговорить с человеком, которого выбрали для известной вам цели, а то если им попался какой-нибудь болван, то можно только все дело зря испортить…
