– Вы увидите, княгиня, что очевидное приведет нас к неожиданному для нас выводу! Итак, в любви всегда есть надежда. Мы еще рознимся духовно, но я верю, что мы сольемся в единую душу. Мы физически еще далеки, но я верю, что мы будем «двое во плоти едины». Без этой веры любви нет. Ну, а скажите, могла ли существовать у меня и баронессы фон Витхан подобная надежда? Конечно же, нет, потому что она была замужем, потому что она никогда не стала бы моей любовницей, – это я всегда понимал. Да и вы сами помните, что мы гордились чистотой своих отношений. Значит, на полноту мы не рассчитывали. Мало того, мы и не искали ее, мы довольствовались духовной стороной наших отношений. Это было влечение, симпатия, все, что хотите, но не любовь!
– Значит, вы обманывали себя и друг друга?
– Нет, мы не обманывали, мы просто грезили. Ведь в любовь, в брак играют и дети, но разве каждая детская любовь по достижении зрелости превращается в любовь настоящую?
– Следовательно, вы не допускаете возможности существования истинной любви без надежды на физическую близость?
– Нет, княгиня, не допускаю – для нормального человека, конечно.
– Но ведь история и жизнь знают примеры, когда женщина всю жизнь любила недостижимого для него человека, любила, хотя не имела ни малейшей надежды на полноту обладания: любила, не могла разлюбить, не могла полюбить другого… Или вы, ваше величество, не верите в возможность этого?
Что-то надтреснутое, больное, мучительное звучало в тоне вопроса княгини.
Иосиф снова внимательно посмотрел ей в лицо и опять почувствовал, что какие-то новые, пока еще смутные, но неизбежные ощущения поднимаются в его душе.
– Нет, – тихо ответил он, – я верю, что может быть любовь, которая кажется совершенно безнадежной со стороны, но у самого любящего в глубине сердца всегда живет надежда. «А вдруг, – думает он, – вдруг свершится чудо?» И разве таких чудес на самом деле не случается, княгиня?
– Может быть, вы и правы, – задумчиво ответила Луиза. – Однако мы отклонились от своего разговора. Баронессы Витхан вы не любили, это была греза, которая сейчас же рассеялась. Что же в таком случае так угнетало все это время ваше величество?
– То же, что и всегда… Имя баронессы властно всколыхнуло в моей душе все прежние мечты о счастье, и я снова почувствовал, как я одинок. Пусть я не любил Эмилию, но я хоть грезил о любви, хоть отдавался сладкому самообману. А теперь… княгиня, да ведь жизнь уходит, уходит молодость, а с ней и надежда на счастье. А я все один, все один…
– Не вы ли сами виноваты в этом, ваше величество?
– Я?
– Да, вы, ваше величество! Вы вечно мечтаете, вечно грезите, фантазия заносит вас в заоблачные сферы. А ведь счастье, земное счастье, здесь, внизу, на земле… Вы же рассеянно проходите мимо него, вы не видите его, не замечаете! Счастье никогда не дается в руки само – его надо добиться, заслужить. Человек говорит себе: «Мое счастье в том-то и в том-то», – княгиня, видимо, начинала волноваться и теряла обычную сдержанность, – и начинает стеречь это счастье, выжидать, надеяться на чудо, как вы сами выразились…
– Но что же делать, если счастья хочешь, но не можешь сразу сказать, где и в чем оно?
– Искать, ваше величество, искать! Искать, как ищут золото. Золотоискатель роет лопатой песок и кидает его на промывное сито. Ошибся он, он идет на другое место и снова роет, снова промывает, пока отмыв не покажет ему желанных желтых крупинок. Вот как ищут счастье, вот как добиваются его! Нельзя же сидеть и ждать, пока оно само придет!
– Ваше сравнение, княгиня, очень образно, – грустно сказал Иосиф, – но не подходит для данного случая. Если искать счастья в любви указанным вами способом, то придется хватать грязь в надежде найти там золото. Но у золотоискателя много воды, чтобы смыть грязь, а в любви рискуешь так утонуть в этой грязи, что даже если и есть в ней золото, то до него не доберешься. Земля легко отстает от золота, грязь же всасывается в любовь… Нет, княгиня, мне, видно, придется отказаться от этого. Я постараюсь подавить в себе человека-животное и выделить человека-духа в наиболее чистых его проявлениях. Передо мной широкие задачи, передо мной государство, нуждающееся в коренных реформах, народ, права которого попраны. Пусть мне не будет личного счастья, я сам постараюсь стать счастьем моего народа. Пусть не дано мне обнимать женщину мощным объятием, я обовью все народности Австрии и сомкну их счастливой твердыней вокруг престола. Австрия должна стать мощной, непоколебимой. Передо мной новая ступень к этому – Бавария. Бавария должна быть нашей! Я знаю, без боя мы ее не получим, война неизбежна, она будет объявлена не сегодня, так завтра…
– Война? – испуганно вскрикнула княгиня.
– Да, война! Но она нам не страшна. Я сам поведу полки, буду спать на земле, как простой солдат, буду делить солдатский паек, буду лично воодушевлять армию и словом, и примером. Я буду всегда и всюду впереди, и, если полки поколеблются, я поведу их сам. На этих днях я выезжаю в армию…
Княгиня Кребниц тихо вскрикнула, схватясь за сердце, ее лицо смертельно побледнело.
– Это невозможно, – сказала она страстным, мучительным шепотом, сжимая виски, словно от невыносимой головной боли, – это невозможно! Вы уедете… А я? А как же я? За что же?.. И теперь… Это жестоко… Господи, это слишком жестоко!
– Луиза! – вскрикнул Иосиф, бросаясь к ее ногам.
Как порыв ветра раздирает завесу тумана, сразу обнажая перед нами новый многообещающий вид, так этот мучительный стон княгини, ее бледность, ее полный страдания жест и страстный полусознательный шепот вдруг осветили перед Иосифом все, и он понял порыв любящей женщины, понял и свое сердце, понял, где таилось так страстно желаемое счастье…
– Луиза, божество мое, Луиза! – повторил он, конвульсивно охватывая ее колени. – О, я, слепец! Слепец!
Княгиня страстно обхватила его голову и шептала, прижимая ее к груди:
– Вот оно, чудо! «А вдруг?» Да, ты был прав, мой бог, мой повелитель! Надежда всегда живет в сердце любящего! Я верила, что ты прозреешь, верила, что такая большая, такая глубокая, такая самоотверженная любовь, как моя, пробудит тебя, заронит искру огня в твое бедное исстрадавшееся сердце! О, мы оба достаточно выстрадали, чтобы иметь право на счастье! И мы будем счастливы, будем, будем! Я стану для тебя всем, я окутаю тебя всеобъемлющей, всепонимающей и все в себе заключающей любовью… Любовь – это великое «все»! О, как ты прав, бог моей жизни!
В соседней комнате послышались чьи-то шаги. Луиза вздрогнула, мягко оттолкнула от себя Иосифа и насторожилась. Вот закрылась дверь, шум шагов замолк вдали…
– Не здесь! – ласково сказала Луиза в ответ на новую попытку Иосифа обнять ее. – Нам надо расстаться теперь. Боже мой, я была бы в ужасе, если бы любопытство случайного зрителя спугнуло то счастье, которое внезапно засверкало передо мной!
– Но где и когда?
– Сегодня вечером в парке…
