– Кто таков?
– Жиганом кличут. Пришел с Татарином позюкать.
– Волыну отдай, – посмотрел мужик в картузе на оттопыренный карман пиджака.
– На, – протянул ему револьвер Голован.
– Перо? – спросил мужик.
– Не ношу.
Мужик похлопал его по карманам и, убедившись в сказанном, кивнул:
– Греби за мной.
Прошли в сени с разным хламом: ведрами, тазами, корзинами и каким-то тряпьем. Мужик в картузе раскрыл перед Голованом двери, и он вошел в большую комнату. Посреди нее стоял стол, за которым сидели и пили из блюдцев чай с баранками и вареньем Татарин и та самая молодая женщина, что вечером прошлого дня угощалась в кондитерской мороженым с русоволосым парнем по имени Игорь.
– Мир дому, – поздоровался Голован.
– А-а, это ты, законник, – не слишком вежливо произнес Татарин, а вот Маруся посмотрела на жигана с любопытством. – Говори, что тебе надо.
– Так это тебе больше надо, а не мне, – улыбнулся уголками губ Голован.
– Да ты что? – нарочито удивился Татарин. – Ну давай, зюкай, коли придыбал.
– Это разговор только для твоих ушей, – сдержанно заметил Иван.
– Ты, Жиган, правила свои здесь не ставь, – ощерился Татарин. – Не тихарись
[77]. У меня от Маруси моей секретов нету…
– Как скажешь, Татарин, – согласился Голован. – Так вот: вчера вечером Маруся твоя с лехом
[78] одним встречалась недалеко от Василия Кесарийского. Потом малость в кондитерской посидели, а потом…
– Ну, знаю я, что она с одним фраером вчера встречалась, старым ее знакомым, и что с того? – Татарин прищурился и угрожающе добавил: – А ты что, за сажелкой
[79] моей стрёмил?
– Не, не за сажелкой, – ответил Голован, – за лехом.
– И пошто? – спросил Татарин и шумно отхлебнул из блюдца.
– А мусор он. Болвашкой в Шестой городской мусорне служит. Его гэпэушники нашли и в оборот взяли, девяткой
[80] своей сделали. Да к сажелке твоей и подставили, чтобы он с ней опять загужевался и про тебя и хазу твою все от нее выведал.
– А ты баки мне не вколачиваешь?
[81] – Глазки у Татарина сделались совсем узкими.
– Я за свои слова отвечаю. А ты?
– А вы откуда про Игоря знаете? – Голос Маруси был бархатным и обволакивающим. В глазах светился ум. По всему видно, что у молодой женщины за плечами как минимум гимназия. И как такие, как Татарин и Маруся, друг друга находят? Непостижимо…
– У меня былиш
[82] там служит. Он и дал раскладку. И то, что вы с Игорем по Петрограду знакомцы и что он влюблен был в вас…
– Ты мне этого не рассказывала, – подозрительно посмотрел на Марусю Татарин.
– А зачем тебе знать про то, что давно быльем поросло? – спокойно выдержала его взгляд Маруся и добавила: – А Жиган, похоже, не заливает…
– Заливает или не заливает, про то позже поговорим, – вынес резюме Татарин. – А когда у тебя с этим Игорем встреча? – спросил он Марусю.
– Завтра, – ответила она.
– Ты его к себе на хазу приведи, а потом под каким-нибудь предлогом свали. Тут мы и подгребем через чернушку
[83].
– Как скажешь, – равнодушно ответила Маруся.
Какое-то время Татарин молчал. Потом спросил:
– А ты, Жиган, зачем мне это сказал? Ну, повязали бы меня мусора, тебе-то что за дело?
– Враг моего врага – мой друг… Кроме того, вору не предупредить вора об опасности – не по закону, – ответил Голован.
– Сам правила придумал и сам их блюдешь? – усмехнулся Татарин, не пожелавший уточнять, почему он друг Жигану и кто тому враг.
– Правила – они для всех…
Татарин опять немного помолчал, затем снова заговорил:
– Ты, Жиган, в пузырь не лезь
[84], но до завтра придется тебе с нами остаться. И на хазу к Марусе вместе пойдем. Так что, ежели ты нас на мусоров наведешь, мы тебя первого запишем… Лады?
– Лады, – спокойно ответил Голован. – Только мне бы пацанов своих предупредить, чтобы они к тебе на хазу не нагрянули меня выручать. Иначе пришьют они твоих людишек, как курей.
– Твои? Моих? Как курей? Не смеши, Жиган! – искренне рассмеялся Татарин. – Твои против моих, как щенки супротив волкодавов.
– А ты все же пошли кого к Козырю, пусть скажет ему, что я у тебя гостевать остаюсь. Или лучше я записку ему напишу, что все в порядке, – предложил Голован. – Ни тебе, ни мне лишний кипишь не нужен.
– Ладно, пиши, – великодушно согласился Татарин.
Голован достал памятную книжку и карандаш, что всегда носил с собой, и написал:
«Козырь, я у Татарина. Беспокоиться не стоит. Буду завтра вечером».
Затем вырвал листочек и протянул Татарину. Тот допил чай, поднялся, сходил во двор к соседнему дому, где находились его люди, и отдал записку. Из дома тотчас вышел парень небольшого росточка и шмыгнул за ворота…
Козырь уже держал совет с Кочетом, Солодом и Жердем, чтобы ночью идти в Хамовники выручать Голована из лап Татарина, когда прибыл посыльный от Татарина и принес записку.
– Это его почерк, – показал записку остальным пацанам Козырь.
– Так что, не пойдем Голована у Татарина отбивать? – спросил Кочет.
– Не пойдем. Видишь, он пишет: беспокоиться не стоит. Стало быть, у него все на мази
[85].
– Лады. Подождем до завтрашнего вечера, – завершил разговор Кочет.
Спал Голован в соседней комнате. Один. Очень крепко. И в самом деле, как добрый гость. Но если бы он попробовал незаметно ускользнуть: тихонько выйти в двери или вылезти в окно, то у него из этой затеи ничего бы не получилось. Татарин приказал следить за Жиганом не смыкая глаз и расставил вокруг дома своих людей. Так что покинуть дом ему бы не дали. И это в лучшем случае… А в худшем – попросту пристрелили бы.
