Ему открыли. «Ротмистр» вошел, полез в карман шинели, но вместо пакета выхватил нож и резким движением всадил его в живот дежурному офицеру, второй рукой зажав ему рот. Затем выверенным ударом тем же ножом нанес удар прямо в сердце.
Аркаша от ужаса застыл на месте. Его втолкнули в распахнутые двери, после чего тотчас захлопнули. Двое других, что были с Аркашей, порешили еще одного жандарма, находящегося в дежурной комнате, и притащили туда первого убитого офицера. Затем все четверо поднялись на второй этаж и пошли по коридору, читая таблички на дверях, пока не остановились перед дверью с табличкой «Секретная часть».
– Давай! – услышал Аркаша приказ.
Не пришедший еще в себя от увиденного, он присел у замка и оглядел скважину. Замок был сувальдный врезной. Судя по всему, он имел ключ с замысловатой бородкой, что указывало на наличие трех, а то и более пластин-сувальд.
Аркаша достал две свои первые спицы-отмычки. Нащупать паз в ригеле не удалось, и он просто упер отмычку в ригель, толкая его в сторону открытия, затем стал нащупывать пластины-сувальды, сталкивая их с места или приподнимая, дабы освободить запорный штифт от зацепления его с сувальдами. Скоро он услышал первый щелчок, затем второй, третий, четвертый… И ригель, наконец, скользнул вправо…
Аркаша выпрямился, вытер пот со лба и, потянув за ручку, открыл дверь.
– Есть! – буркнул кто-то из троих, что были вместе с Аркашей, и все осторожно прошли в комнату-кабинет. Шторы на окнах были задернуты, так что свет от зажженной свечи с улицы был вряд ли виден.
Несгораемый шкаф стоял на полу возле письменного стола прямо под большим портретом государя императора Александра Николаевича Освободителя. Шкаф был почти квадратной формы, высотой около двух аршин, на коротких ножках, с двумя складными ручками по бокам, видимо, для его переноса. На его дверце имелась Т-образная поворотная ручка, отпирающая ее, и замочная скважина, закрытая накладкой в форме головы льва.
Аркаша сдвинул накладку и осмотрел отверстие для входа ключа. Оно было обычное для врезных замков. Вот только бородка ключа была явно нестандартной. И сколько запоров держало дверцу, также было неизвестно…
– Мне нужно больше света, – произнес он и посмотрел на человека невыразительной наружности.
Тот подошел ближе к шкафу и поднес свечку к замку.
– Вот так и держите, пожалуйста, – бросил ему через плечо Аркаша, раскладывая на полу возле себя весь инструмент, что был у него с собой.
Начинать следовало, как обычно, с паза на ригеле. Он нашел его и вставил в паз согнутый конец поднявшейся вверх по замочной скважине спицы. Затем стал прощупывать запорный механизм и освобождать штифт попеременно от держащих его пластин, приставив ухо к дверце. Бился он над шкафом более четверти часа. Дважды был вынужден начинать все сначала, но наконец штифт был высвобожден от последнего запора, ригель под воздействием спицы сдвинулся с места, и одновременно с громким щелчком открываемых запоров прозвучал мелодичный звон, похожий на бой часов. Аркаша повернул рукоять Т-образной ручки вправо, потянул дверь на себя, и она открылась, обнажив нутро несгораемого шкафа с несколькими папками на полке и запертым верхним отделением. Его тоже надлежало открыть, что Аркаша и сделал в течение полутора минут, пользуясь отмычками из двух английских булавок. На полке лежала какая-то пухлая папка, на которой было написано:
Материалы дознаний о лицах, изобличенных в принадлежности к противуправительственным партиям и организациям.
Он потянул папку на себя, и из нее выпал небольшой листок плотной бумаги с фотографией уже знакомого ему худощавого молодого человека с хилой бородкой и надписью:
Нечаев Сергей Геннадьев.
Вверху папки стоял штамп:
Секретно.
Человек в форме жандармского ротмистра быстро выхватил из рук Аркаши папку и сказал:
– Все, уходим!
Один за другим комнату «Секретная часть» покинули все, кроме Аркаши, аккуратно собиравшего свои инструменты. Когда же он вышел из здания Жандармского управления, никого из его «подельников» уже не было…
Аркашу отпустили, поскольку худощавому человеку с хилой бородкой нужна была именно эта папка, изобличающая его как государственного преступника. Нечаев Сергей…
Аркаша и не слышал о такой личности, пока газета «Московские ведомости» не написала об убийстве Нечаевым и членами «московской пятерки» (в лице Кузнецова, Николаева, Прыжова и Успенского, входящих в организацию «Общество народной расправы») студента Петровской сельскохозяйственной академии Ивана Иванова, тоже входящего в эту организацию. Студент Иванов был заподозрен в сотрудничестве с полицией, измене, неповиновении и прочих не прощаемых в организации Нечаева грехах. Его хитростью заманили в старинный грот парка Петровской академии, размещавшийся близ самого пруда, оглушили деревянной дубинкой, затем били по голове кирпичами, а сам Нечаев добил его из револьвера выстрелом в лицо. После чего труп студента сбросили в прорубь пруда, но тело вскорости было случайно найдено крестьянином села Петровские выселки.
Началось следствие. Убийцы были найдены и арестованы, все, кроме самого Нечаева, московские связи которого были в той самой папке под названием: «Материалы дознаний о лицах, изобличенных в принадлежности к противуправительственным партиям и организациям». Он успел скрыться на одной из конспиративных квартир и позже уйти за границу в Швейцарию.
Уже зимой семидесятого года дело об убийстве студента Иванова переросло в дело о самой организации Нечаева. Начались аресты. Взяли человек десять молодых и не очень людей, имеющих принадлежность к «Обществу народной расправы». Очевидно, кто-то из этой десятки либо сам участвовал в налете на Жандармское управление, либо был об этом хорошо осведомлен, и на допросе рассказал о налете, об убийстве двух жандармов и о вскрытии несгораемого шкафа в секретной части управления. И в один из февральских дней 1870 года, запомнившийся колючими стылыми метелями, в дом Петровых неожиданно постучали.
– Кто там? – подошла к двери тетушка.
– Полиция, – последовал незамедлительный ответ.
На руках полицейских было предписание к аресту Аркадия Степановича Петрова и обыску в его доме.
Слава богу, что набора отмычек не нашли. Аркаша после случившегося в Жандармском управлении хотел было выбросить тряпицу с инструментами, но что-то остановило его, и он спрятал их в специально приготовленном тайничке в мастерской, так что полицейские не смогли их найти, зато увели Аркашу с собой, несмотря на громкие протесты тетушки. Она даже загородила собой входную дверь, но ее вежливо подвинули два дюжих молодца, вывели племянника из дома, усадили в бричку и увезли.
После первичного дознания в полицейском участке Аркадия Петрова передали в руки жандармерии. На первом допросе присутствовал сам начальник Московского губернского жандармского управления генерал-лейтенант Слезкин. Он сидел в кресле сбоку от стола и испепелял Аркашу взглядом: совершить налет на Жандармское управление, с убийством офицера и нижнего чина, забраться в секретную часть и вскрыть там несгораемый шкаф, забрав важнейшие секретные документы, – такое случалось не каждый день. И не каждый год. Да что там год, не каждое десятилетие. И вообще это неслыханное дело! Так что интерес к Аркадию Петрову был весьма неподдельный, как и злость, испытываемая к нему: за свершенные деяния он должен был поплатиться…
