– Да… – снова почти бессознательно повторила Лоренца.
– У меня дома я подробно скажу вам, как вы должны действовать, чтобы ваш муж скорее стал моим другом и помощником… Но успокойтесь… Вы слишком взволнованны. А тревожиться вам не из чего… Все обошлось и обойдется счастливо.
Последние слова графиня Ламот произнесла вежливо и любезно, с изящным жестом и, поднявшись, простилась с Лоренцой, говоря: «До свидания!»
Пораженная и взволнованная, Лоренца, как перепуганная птичка, выпорхнула из ужасной квартиры, в которую по легкомыслию попала. Уазмон не появился снова, и, выйдя одна, Лоренца почти бегом бросилась по направлению к дому. Дорогой она все-таки невольно радовалась тому, что так дешево отделалась. Познакомить эту графиню с мужем, всячески расхваливать ее и, принимая у себя, сблизить ее с ним для Лоренцы было, конечно, нетрудно. А что из этого произойдет – ей было безразлично. При мысли, что от этого будет вред или зло ее мужу, она как-то горько вздохнула и махнула рукой.
Конечно, в тот же вечер Лоренца отправилась, уже не пешком и не в черном платье, а в карете и в элегантном одеянии, в гости к новой знакомой. И в этот вечер обе сомнительные или просто самозваные графини обдумали план действий. Вернее сказать, графиня Ламот предложила свой хорошо обдуманный план обворожить скорее Калиостро, а очарованная ею Лоренца была на все согласна.
Так как роли предательницы мужа Лоренца никогда не играла, то именно игра ее увенчалась таким успехом, какого она не ожидала. Она горячо превозносила до небес графиню Ламот, и Иоанна была принята любезно. Все, что передала ему жена, все, что она будто бы знала и слышала о графине Ламот, то есть все, что сочинила сама Иоанна про себя, – все было принято на веру кудесником. На всякого мудреца довольно простоты.
Но Калиостро, надо, однако, сказать, не сразу поддался ловкой графине. Только через два-три дня после первого свидания он был вдруг побежден одной маленькой подробностью. Графиня Ламот, условливаясь со знаменитым волшебником, когда повидаться, назначила один вечер, но затем спохватилась и объявила, что она перепутала дни и в этот вечер не свободна, ибо должна быть на маленькой вечеринке. При этом Иоанна своей хорошенькой ручкой достала из кармана раздушенную записку на бледно-розовой бумажке с золотым обрезом. Заметив вскользь, что она сильно близорука, графиня попросила его прочесть, какое ей назначают время в этой записке. Калиостро взял розовенький листочек и, приблизив к свету, почувствовал вдруг, что сердце в нем встрепенулось. Четыре строчки красивого почерка были внизу подписаны: «Tout à vous Marie Antoinette, de France»
[6].
Кудесник с европейской славой был в одно мгновение очарован изящной красавицей, бывающей запросто на интимных вечерах самой королевы.
Разумеется, не прошло недели, как граф Калиостро и хитрая Иоанна были такими друзьями, как если бы познакомились уже несколько лет назад. Иоанна давно поняла и знала, с кем она имеет дело. Ей не было нужды до того, может ли этот человек вызывать сатану, всех чертей и всяких мертвецов. Она ценила в этом кудеснике не его могущество над нечистой силой, а его власть над людьми, его дарования, применимые в этом мире простых смертных, а не на том свете, среди сверхъестественной обстановки и среди высших или таинственных существ. Иоанна с новым партнером в новой игре, ею затеянной, раскрыла наполовину свои карты, не опасаясь кудесника. Она объяснилась прямо и резко…
Граф Калиостро, со своей стороны восхищаясь умом, почти гениальностью, а в особенности предприимчивостью своего нового друга, поклялся в полной преданности, в полном сочувствии и всяческой готовности помогать ей по мере сил.
Делом, с которым явилась к нему Иоанна, был все тот же план ее относительно двух испанок Кампо д'Оливас. Она просила Калиостро познакомиться с испанками и пустить в ход все чары своей магии. Волшебник должен был помочь ей овладеть так или иначе старой грандессой, ее племянницей и их богатством.
– Против нас двоих ничто устоять не может! – сказала Иоанна смеясь. – Хотя у меня нет той славы мага, которой вы пользуетесь во всем мире, но могу вас уверить, что я тоже колдую.
– Верю… чувствую даже это, графиня! – воскликнул Калиостро полушутя и приложил руку к сердцу. – Здесь я чувствую это…
– Нет, граф, я не про такое колдовство говорю. Так умеют колдовать все красивые женщины. Я же обладаю даром иным… Когда вы ближе узнаете меня, то оцените. Быть может, мы с вами будем друзьями на всю нашу жизнь.
Калиостро молчал и вдруг вымолвил:
– Если бы вы могли, графиня, устроить мне аудиенцию у королевы, то я пошел бы за вас в огонь и в воду.
– Это очень легко сделать. Я спрошу у нее при первом свидании.
После этой беседы и этого обещания Калиостро был, конечно, в руках у хитрой и тонкой Иоанны.
Лоренца со своей стороны в награду за услугу, оказанную графине, могла постоянно видаться с Уазмоном в ее квартире. Иоанна не ревновала… Одновременно с тем госпожа Реми позволила наперснику Канару перестать дежурить в доме иностранца-графа, где он страшно скучал. Заниматься тем только, чтобы всякий день выведывать у людей, куда барыня их собирается идти, было для него делом совсем не по нраву. Он был полезен и нужен на иное, более серьезное.
III
За это же время к прославленному молвой кудеснику народ уже повалил толпой. Все шли к магу и к медику, и всякий со своим делом, иногда не имеющим ничего общего ни с алхимией, ни с медициной. Иной просил укротить строптивую жену, другой просил указать вора и найти пропавшее имущество, третий просто просил совета в тяжбе. Одним словом – всякий, озабоченный чем бы то ни было, шел к кудеснику со своей заботой. Калиостро принимал всех и отделывался, как мог, иногда самыми обыкновенными советами, но иногда поневоле приходилось отказывать в просьбе.
Наконец однажды к знаменитому магу явился проситель с очень странным, неподходящим делом, но Калиостро не только не отказал, а даже с радостью взялся услужить.
Явившийся был личный адъютант короля – барон д'Эгильон. Просьба барона, обратившегося к волшебнику, заключалась в том, чтобы побудить одного его дальнего родственника, Пралена, графа и пэра, возвратить ему хотя бы половину присвоенного им имущества после скоропостижно умершего отца д'Эгильона. Король Франции не желал вмешиваться в это дело, и д'Эгильон пришел бить челом к королю магии.
Калиостро согласился помочь. Подобное дело могло произвести много шума в Париже благодаря общественному положению д'Эгильона.
Калиостро тотчас же отправился к Пралену в качестве посредника. Разумеется, присвоивший себе чужое имущество граф Прален наотрез отказался исполнить просьбу д'Эгильона и ссылался на вполне законное завещание покойного.
– Завещание это незаконное. Все того мнения. Вам должна была бы принадлежать только половина имущества в уплату той суммы, которую вы ссудили покойному, но остальное все-таки должно перейти к сыну, – сказал Калиостро.
