– Возьмите за правило не сердиться на сообщника за пустячные слова, которые несколько выходят за рамки банальной вежливости.
– Мерзавец! – прошептал саиль.
– Я сказал, что вы совершили глупость, потому как мне обязательно нужно повидаться с мадам де Сентак.
– А если я этого не хочу?
– Гром и молния! – воскликнул бандит. – Сначала выслушайте, что вам предлагают, и только потом говорите.
Сентак закусил губу и умолк.
– Мне прекрасно известно, что вы ревнивый муж, но именно поэтому я и намереваюсь повести дело так, чтобы ваша жена умерла, а обвинить в ее смерти органам правосудия было бы некого.
– Я бы не советовал играть с моей ревностью! – с мрачным видом изрек Сентак.
– Тогда убирайтесь к дьяволу! – воскликнул Семилан, теряя терпение. – Оставьте себе свой миллион, Давида, вашу жену, а меня оставьте в покое.
С этими словами молодой бандит бесцеремонно повернулся к Сентаку спиной и зашагал, насвистывая под нос какой-то мотивчик.
– А ведь этот негодяй посвящен в мою тайну, – сказал про себя супруг Эрмины.
Семилан удалялся с небрежным видом, не поворачивая головы.
– Господин де Самазан! – крикнул Сентак.
Тот сделал вид, что не слышит.
– Господин де Самазан, – повторил саиль, – может, вы предпочитаете, чтобы я назвал вас другим именем?
Услышав эту угрозу, Семилан остановился и стал ждать.
Несмотря на всю свою гордыню Сентак сделал несколько шагов, подошел к молодому человеку и сказал: – Считайте, что я не говорил этих слов. Продолжайте.
– Будь по-вашему. Но о вашей ревности и щепетильности будете говорить только тогда, когда я закончу.
– Обещаю вам.
– Вот и хорошо. Тогда я продолжу: завтра, а еще лучше сегодня, вы представите меня госпоже де Сентак.
– Я лично?
– Да, вы лично. Раз уж вы запретили ей принимать меня, сами и исправляйте свою ошибку.
– А если мадам де Сентак, – продолжал саиль, – которая, к слову сказать, начинает меня опасаться, после моего представления невзлюбит вас и откажет от дома?
– У вас есть основания так думать?
– Да.
– Какие же?
– Я взял на службу лакея-индуса.
– Ага! Это та самая горилла, что минувшей ночью на меня набросилась?
– Совершенно верно.
– У этой скотины железные мышцы.
– Увидев Мюлара, мадам де Сентак тут же отнеслась к нему как к негодяю и велела не попадаться ей на глаза.
– В этом нет ничего удивительного. Ваш Мюлар просто монстр, а его лицо не из тех, что радуют взоры прекрасных дам. Хотите совет?
– Я весь внимание.
– Оставьте Мюлара, не прогоняйте его, ведь он понадобится вам для выполнения поручений, на имеющих ко мне никакого касательства. Но не впутывайте его в наши дела, и пусть действительно держится подальше от мадам де Сентак. Что до того, как меня представить, то если вы не хотите сделать это самолично, из страха скомпрометировать меня в глазах супруги, то есть один очень простой способ все устроить – когда сегодня вечером вернетесь домой, просто скажите, что встретили сегодня господина де Самазана и познакомились с ним. Сей очаровательный господин попросил у меня разрешения засвидетельствовать вам свое почтение и завтра, полагаю, вы его увидите.
Сентак продолжал внимательно слушать.
– Теперь, поскольку вы должны знать все, я перехожу к той части моего плана, которая заставит вас подпрыгнуть на месте.
– Выкладывайте.
– Я стану ухаживать за вашей женой.
– Вы?
– Да, я, причем прямо с завтрашнего дня, с первого момента нашей встречи.
– Вы смеетесь?
– Нет, клянусь вам.
– В таком случае оставим этот разговор.
– Черт бы вас побрал! Вы же не любите жену!
– Верно, не люблю.
– Вы хотите от нее избавиться?
– Да.
– Тогда какое вам дело до того, что за ней кто-то начнет ухаживать?
– Она моя и этого вполне достаточно, – ответил индийский принц, во взгляде которого полыхнула дикая злоба. – Впрочем, я не собираюсь объяснять вам мое душевное состояние, вы все равно ничего не поймете.
– А мне до него и дела никакого нет, ведь я отнюдь не воспылал к мадам де Сентак любовью, – сказал Семилан. – И в кавалеры ей напрашиваюсь только для того, чтобы получить возможность…
– Ага! Кажется, я начинаю понимать.
– Давно пора.
– Продолжайте, господин де Самазан.
– Независимо от того, станет мадам де Сентак слушать мои нежные речи или нет, я найду момент для того, чтобы броситься к ее ногам с пылкими словами любви.
– А я буду рядом?
– Да, вы спрячетесь.
– С пистолетом в руке?
– С любым оружием на ваш выбор. Я обниму ее за талию, скажу, что обожаю ее.
– А я? – спросил Сентак, в глазах которого полыхал огонь.
– Вы? Вы появитесь в самый подходящий момент, застанете неверную супругу на месте преступления и убьете ее.
– Ловко придумано, – с улыбкой сказал Сентак.
– Что до меня, то я стану убегать, вы выстрелите мне вдогонку холостым зарядом, я подтвержу, что вы застали нас на месте преступления, и вас единогласно оправдают.
Губы Сентака расплылись в злобной улыбке. Он подумал, что бандит допустил большую ошибку, положившись на сообщника и согласившись, чтобы тот выстрелил ему в спину – ведь о том, чтобы не класть пулю, можно было и забыть.
«Я убью их обоих, – сказал про себя саиль. – Этот Семилан и в самом деле умен, но я покончу с ним без всяких сожалений. Тем более что так будет выглядеть естественнее».
Бандит, со своей стороны, тоже пообещал себе не подвергаться ненужному риску, ввязываясь в опасные авантюры.
«На месте буду действовать по обстоятельствам, – размышлял он. – Если мадам де Сентак окажется… щедрее своего мужа, я подумаю, как поступить».
Вот так каждый из них вносил в уме поправки, поэтому в действительности борьба обещала разгореться не столько между богатыми наследниками старого Самуила и алчным индийским принцем, сколько между Сентаком и Семиланом.
Семилан вел разговор совершенно непринужденно. О преступлениях, которые планировалось совершить, он говорил легкомысленным, безыскусным тоном торговца, обсуждающего или совершающего сделку.
На его лице ни разу не отразилось и тени волнения. Он и правда был бандитом, не знавшим ни страха, ни упрека, ни угрызений совести – как раз таким, какой был нужен Сентаку.
