Она спрашивала себя и никак не могла понять, какое чувство ей внушает этот новый в ее жизни господин.
Презрение? Вряд ли.
Ненависть? Нет.
Любовь? Тем более.
Как бы там ни было, он не был ей безразличен.
В голове и душе Эрмины будто шла какая-то необычная работа. Ей казалось, что еще чуть-чуть – и она невзлюбит этого Самазана, слова которого порой звучали фальшиво. С другой стороны, дама не исключала и того, что какое-нибудь происшествие, пусть даже самое заурядное, пробудит в ней интерес к этому человеку, проявившему себя столь храбрым, защищая ее, и это ее пугало.
Поразмышляв некоторое время над сложившейся ситуацией, она едва заметно пожала плечами и сказала: – Подумаешь! Да я с ума сошла!
Тем временем Самазан и Самуэль, разговаривая на ходу, направлялись к крепостным рвам Интендантства.
Юноша, по натуре открытый и наивный, не переставая задавал вопросы по теме, представлявшей для него такой интерес.
Семилан отвечал на них весьма изобретательно, ведь нетрудно догадаться, что расспросы юного кузена Эрмины то и дело ставили его в тупик.
В действительности сей бандит знал о рыцарских эпопеях лишь горстку разрозненных исторических фактов, почерпнутых скорее из рыцарских романов, чем из специальной литературы.
Но он был слишком заинтересован в том, чтобы усыпить бдительность юного Самуэля и стать его другом, и поэтому не имел права колебаться перед тем, как ответить на очередной его вопрос.
– Ах! – воскликнул наконец Давид, в порыве энтузиазма. – Я так хочу, чтобы провидение дало мне шанс совершить подвиг, достойный времен рыцарства.
На свете найдется совсем немного молодых людей, которым подобная мысль ни разу не приходила в голову.
– Славные у вас желания, – заметил Самазан.
– Почему вы считаете, что подобный случай мне так и не представится?
– Причин тому несколько, и первая из них заключается в том, что мы живем в очень прозаическое время, когда невинных принцесс злодеи преследуют очень и очень редко.
– Вы же сами прекрасно знаете, что это не так, ведь кому, как не вам, довелось спасать мою кузину.
– То была счастливая случайность.
– Но ведь она выпала на вашу долю?
– Вторая причина сводится к тому, что в наши дни, к счастью, злодеи имеют дело с жандармами, в которых нет ничего рыцарского, но которые без колебаний выполняют свой долг.
– Ах, как же мало в вас поэзии…
– Да нет, я просто констатирую действительное положение вещей.
– Послушайте, – настаивал на своем Давид, – я великолепно сижу в седле, а оружие держу в руках чуть ли не с младенческого возраста, управляясь одинаково хорошо что с саблей, что со шпагой. Вполне сносно стреляю из пистолета… И зачем мне это все нужно?
– Чтобы быть хорошим дворянином.
– Этого мало.
– Если вы так хотите освоить ремесло странствующего рыцаря, то ни во Франции, ни в Европе этого вам сделать не удастся, – сказал Семилан.
– Но тогда где?
– В Америке, в Индии. В первую очередь в Индии.
– Да, в точности как мой прадед. Я уже думал об этом. Но ведь мне всего четырнадцать лет.
– В самом деле? А выглядите вы на все шестнадцать.
– Даже если бы вы дали мне двадцать, это не прибавило бы ни единого дня к моему истинному возрасту. Мне еще целых семь лет придется терпеть опекуна и членов семейного совета, которые не обладают ни одним из качеств, необходимых для того, чтобы понять рыцарство. Как следствие, если я отправлюсь бродить по свету, они заставят меня вернуться домой, используя для этого все предусмотренные законом возможности, как говорится в церемониальных бумагах, которые мне время от времени читают.
– Вы очень несчастны! – с улыбкой произнес Семилан.
– Не смейтесь. Я испытываю потребность в приключениях и прихожу в ярость при мысли о том, что мне придется дожидаться совершеннолетия.
– Вряд ли вам стоит жаловаться, – ответил на это бандит. – В двадцать лет вы станете еще сильнее и, в сущности, даже моложе, чем сейчас. К тому же, как знать, ведь в жизни вполне может произойти какое-нибудь событие, которое позволит вам испытать свою силу и храбрость, причем в тот момент, когда вы будете меньше всего этого ожидать.
– Что вы хотите этим сказать? – спросил юноша, догадавшись, что Семилан что-то недоговаривает.
– Ничего.
– Неправда.
– Нет, уверяю вас.
– Умоляю вас, говорите.
Семилан сделал вид, что прилагает над собой усилия, чтобы справиться с сомнениями.
– Нет, дитя мое, это было бы ошибкой.
– Ошибкой? Вы чего-то боитесь?
– Да! Я боюсь… боюсь! Послушайте, друг мой, давайте на этом остановимся! Сдержите обещание и приходите ко мне послезавтра.
– Ну да, я знаю, вам со мной скучно, – грустно произнес Самуэль.
– Глупости!
– Да, в противном случае вы сказали бы мне – ведь я страстно желаю знать то, что вы от меня скрываете.
– Дитя мое, я просто хотел заметить, что человек, каким бы богатым он ни был, не может осуществить все свои желания.
– Вы думаете, я этого не знал?
– Еще бы! – воскликнул Самазан.
– Сударь, меня воспитывали весьма недурно для того, чтобы я знал, чего стоит принадлежащее мне состояние, и поверьте, я ценю его не выше, чем оно того заслуживает.
– Ответ, достойный не мальчика, но мужа. Примите мои поздравления.
– Ну что же, раз уж вы так думаете, то попрошу вас отнестись ко мне как к мужчине и довести наконец до конца свою мысль.
– Послушайте, друг мой, давайте я буду относиться к вам как к другу, заслуживающему всяческого доверия.
– Я весь внимание.
– Упомянув о том, что пришло мне в голову, я испугался, что вы можете совершить какое-нибудь безумство, после чего ваши родные, опекун, семейный совет и мадам де Сентак возложат на меня ответственность за все безрассудства, которые вы можете натворить.
– Вы полагаете, я не умею хранить тайны?
– Ни на секунду в этом не сомневаюсь, – сказал Семилан, посредством всех этих недоговорок и препятствий еще больше возбуждая любопытство юноши.
– В чем же тогда дело? – спросил тот.
– Ну хорошо! Может случиться так, что вы, ввязавшись в какую-нибудь авантюру, переоцените свои силы, с вами произойдет та или иная неприятность, а отвечать за все придется мне.
– Почему? Почему вы должны нести ответственность за мои действия и поступки?
– Вот вы и заговорили, как герой рыцарских романов.
