– Я никогда не сомневался в ваших математических способностях. Но речь не об этом.
– Тогда как прикажете понимать ваши слова о том, что я не очень хорошо представляю, что такое миллион?
– Я хочу сказать, что, как бы ни был богат человек, найти миллион за сутки ему все равно будет не под силу. В Бордо нет ни банкира, ни нотариуса, который за день собрал бы мне десять раз по сто тысяч франков, выражаясь вашим языком.
Семилан понимал, что эти возражения справедливы, и поэтому не говорил ни слова – ждал продолжения.
Собеседник и в самом деле заговорил вновь.
– Я даже не уверен, что, взяв все деньги, что хранятся у меня дома, и нынче же вечером предупредив банкиров, к завтрашнему утру можно будет набрать целый миллион.
– Ну хорошо! – ответил Семилан, видя, что жертва ускользает из рук. – Мне хватит и трехсот тысяч франков.
Сентак задумался.
– Сумма сама по себе огромная, но я постараюсь ее найти.
– Когда я ее получу?
– Не раньше, чем послезавтра.
– В таком случае до этого дня я ничего предпринимать не стану, – сказал Семилан.
– Не возражаю. Но приготовьте все заранее, чтобы перейти к действиям, как только деньги окажутся у вас в руках.
– Не бойтесь. Я буду ждать наготове. Давид сгорает от нетерпения. Мы выступим в Бореш в девять часов утра. Если до этого часа я ничего от вас не получу, мы все равно отправимся в путь, потому что вы сможете встретить нас по дороге. Но если денег не будет и после моста, то наша экспедиция закончится ничем. Ведь насколько я понимаю, теперь, когда мадам де Сентак находится между жизнью и смертью, о мнимом нападении речь уже не идет.
– Конечно нет, юный Давид должен остаться в подземелье.
– Решено.
– В таком случае – до послезавтра.
– Да, увидимся послезавтра. Самое главное, сделайте все возможное, чтобы ваша жена не умерла раньше времени.
– Я постараюсь.
– Тогда, принц, до свидания, от всей души желаю вам реализовать все устремления и удовлетворить все ваши амбиции.
В ответ на это пожелание Сентак лишь пожал плечами, после чего расстался с Семиланом, вернулся домой и узнал, что состояние Эрмины еще больше ухудшилось.
XII
Но давайте вернемся к нашим героям, которых мы оставили запертыми в подземелье.
Увидев, что люк закрыт, а лестницы нет, Жан-Мари Кадевиль сразу понял, что в двух шагах от них разыгралась ужасная драма.
Но поскольку ни он сам, ни Мэн-Арди, ни кто-то другой никаких подозрительных звуков не слышали, ужас и уныние, овладевшие мужем Кадишон, показались всем несколько преждевременными.
– Мы пропали? – повторил за ним Кастерак. – В этом отношении вы, мой дорогой, несколько поторопились. Лично я не считаю, что мы пропали.
– Разве вы не видите: люк закрыт и открыть его мы не в состоянии.
– Мой дорогой друг, ваша жена, по-видимому, услышала какой-то шум и побоялась, что ее застанут врасплох.
– Кто?
– Этого я не знаю, но она, вероятно, посчитала необходимым закрыть люк.
– А вы не подумали о том, что в этом случае она оставила бы лестницу?
– Черт возьми! – воскликнул Мальбесан. – А ведь он прав.
– В таком случае, господин Жан-Мари, как вы объясните, что ваша жена отпустила вас с нами в момент серьезной опасности? – спросил Танкред.
– Я могу сказать лишь одно. По всей видимости, бандиты обнаружили какой-то ход, ведущий в мое убежище. Увидев Кадишон, они схватили ее, увели с собой, а люк захлопнули.
– Тогда мы не должны отчаиваться, – сказал Кастерак, – потому что тоже можем найти ход, который приведет нас либо в пещеру к бандитам, либо выведет наружу.
– Гонтран прав, – сказал Бюдо, – надо искать, а не предаваться смехотворному отчаянию.
– Да, господа, давайте искать, – сказал Жан-Мари, – и не мешкая, ведь мне хочется как можно быстрее узнать, что случилось с Кадишон.
– В таком случае нам нужно вернуться назад, не останавливаясь ни перед какими препятствиями. Мы вооружены, нам нужно выбраться из этой передряги.
С этими словами небольшой отряд двинулся вперед, углубляясь все дальше и дальше в катакомбы. Вокруг происходили те же странные явления, которые сопровождали их некоторое время назад, но они были слишком заняты делом спасения своей жизни, чтобы беспокоиться по поводу призраков и фантомов.
Не успели они сделать и нескольких шагов, как совсем рядом с каменным мешком вновь послышался глухой стон.
Мальбесан, услышав его, прошептал:
– Какие странные стенания!
И пошел дальше за своими спутниками, больше не обращая на них внимания.
Вскоре стоны стали раздаваться все чаще и чаще. Но самым пугающим в них было то, что в ответ на них стали слышаться и другие, еще более скорбные и мрачные. Более того, эти крики боли, казалось, приближались друг к другу.
– Где я? – наконец произнес голос, принадлежащий Кадишон.
Несчастная женщина лежала почти без чувств, на краю пропасти, в которой Сентак решил похоронить ее, как в могиле.
На дно каменного мешка жена гренадера не упала лишь чудом. Когда Сентак швырнул ее в пропасть, она упала на деревянную лестницу, которая под ее весом тут же сломалась.
Но при этом две вертикальные стойки несколько самортизировали, отбросив молодую женщину на пол подземелья, на самый край зияющего провала, в который упали обломки лестницы.
В результате падения Кадишон лишилась чувств. И когда муж с четырьмя молодыми людьми пришли и обнаружили, что лестницы больше нет, несчастная женщина лежала буквально у их ног – чтобы сбросить ее в бездонный колодец, было бы достаточно одного-единственного шага.
Но, с одной стороны, фонарь Жана-Мари светил очень слабо, а с другой – Мэн-Арди и его друзья ступали во тьме чрезвычайно осторожно.
Если вкратце, то они так и не заметили Кадишон и ушли, чтобы вернуться только в том случае, если выход так и не будет найден.
Когда Кадишон стенала и звала на помощь, к ней, тоже издавая стоны, что-то подползало – вне всякого сомнения, живое существо.
В царившем вокруг мраке никто не смог бы рассмотреть этого странного создания, но само оно, будто зверь, сотворенный специально для этого места, без малейших колебаний двигалось к цели – к неподвижно лежавшей Кадишон.
В лягушачьих движениях этого безымянного существа было что-то отвратительное и пугающее. Оно было настолько непохоже на все известные формы жизни, что один его вид навел бы на мысль о мрачной репутации Совиной башни и заставил задуматься, не является ли оно одним из тех фантомов, о которых рассказывали крестьяне.
