– Разве я это говорил?
– Вы можете воровать, грабить, останавливать нас на большой дороге, потому что мы забываем принимать меры предосторожности, в глубине души полагая, что остальные люди так же честны, как и мы.
– Я вас не понимаю.
– Но поверьте мне на слово, – продолжал Танкред, – если нам в голову придет мысль сплотиться, создать отряды и уничтожить разбойников, времени для этого нам понадобится совсем немного, потому что по сравнению с большинством разбойников мы храбрее и умнее.
– К чему вы клоните?
– К тому, что вы, господин Андюс, жаждете умереть не больше нас.
– Возможно.
– И если вы пришли сюда, чтобы дождаться развязки драмы, тайной которой вы, несомненно, владеете, то никакой опасности на самом деле нет, и мы тоже последуем вашему примеру.
– Как вам будет угодно, господа. Что касается меня, то я не против. Я дал вам совет, а хороший он или плохой, мы сейчас увидим.
– Тогда давайте подождем и посмотрим.
– Если не ошибаюсь, там идет схватка, – сказал Кастерак.
– Да, – подтвердил Андюс, – на шпагах.
– Думаю, – ответил безногий, – что это драка, затеянная четырьмя членами моей бывшей банды, которые теперь хотят разрешить свой спор с помощью оружия.
– Вы знаете людей, которые сейчас дерутся?
– Одного знаю точно. Это тот мерзавец, который ударил меня в спину кинжалом. Как вы понимаете, я хочу, чтобы победил его враг.
Четверо молодых людей и Жан-Мари удовлетворились этим объяснением и умолкли.
Под каменной глыбой, которая была готова в любой момент взлететь на воздух под воздействием порохового заряда, продолжалось ожесточенное сражение.
Давид, юноша определенно очень умный для своего возраста, не позволял Семилану отходить от него далеко.
Он с самого начала схватки продемонстрировал, что в их интересах драться плечом к плечу.
Более того, уже во время первых выпадов Давид со своим провожатым так потеснили Сатюрнена с Симоном, что те, совершенно не видя врага, поменялись с ним местами, оказавшись в позиции, которая первоначально отводилась противнику.
В результате разбойники оказались под каменной глыбой, а Семилан и Давид вне зоны поражения порохового заряда. Хотя, несмотря на это, им по-прежнему грозила огромная опасность.
Тем временем Сентак, не сводя с них злобного взгляда, никак не мог увериться, что сможет похоронить их под скалой, и поэтому не подавал Мюлару сигнала поджечь пороховую дорожку. Как бы там ни было, с этим надо было кончать.
И тогда бывший лейтенант Андюса решил пойти на хитрость, полагая, что объяснять ее сообщникам нет никакой надобности.
Негодяй решил сделать вид, что его смертельно ранили, и упасть замертво, но при этом направить фонарь на Давида, чтобы тот оказался на свету. Не успев додумать эту мысль до конца, бандит тут же принялся за ее осуществление.
Их груди Семилана вырвался отчаянный крик, он упал навзничь и сказал:
– Меня ударили в грудь.
И покатился по земле.
Сатюрнен и Симон тут же поняли его маневр и, не теряя ни секунды, остервенело набросились на Давида.
– Господин де Самазан! – закричал юноша.
На этот призыв Семилан ответил лишь невнятным стоном, не забыв при этом направить на Давида свет фонаря.
– Смерть! Смерть мальцу! – закричали двое бандитов.
Тем временем Сентак размышлял:
«Этот проклятый Семилан встал так, чтобы скала при падении его даже не задела. Будто догадался, что я замыслил».
Затем повернулся к Мюлару и сказал:
– Потуши фитиль.
– Почему?
– Он нам больше не понадобится.
– Да нет же! После взрыва скала хотя бы погребет под собой юношу.
– Неужели ты думаешь, что теперь, оставшись один, он выстоит против двух бандитов?
Но в этот момент с другого конца подземелья к Давиду подоспела неожиданная помощь. Услышав, что юноша позвал де Самазана, Танкред, Гонтран, Мальбесан и Бюдо очень удивились.
Значит, с негодяями дрался не кто иной, как Самазан?
– Пожалуй, – сказал Бюдо.
– Но тогда, – воскликнул Кастерак, – мы должны им помочь!
И Гонтран, не раздумывая больше ни минуты, закричал:
– Держитесь, сударь, держитесь, мы вас сейчас выручим!
И молодые люди бросились на свет, отбрасываемый фонарем Семилана. Давид, отчаянно отбивал атаки своих убийц, противостоя их бешеному напору.
В схватке с одним противником он, вероятно, вышел бы победителем. Но, к сожалению, на молодого человека наседали сразу с двух сторон, поэтому он отбросил все сомнения и выхватил левой рукой пистолет.
В этот момент до его слуха донесся крик:
– Это вы, господин Давид?!
Голос принадлежал Сентаку. Перед этим он слышал, как Кастерак сказал молодому человеку держаться, и понял, что ему не остается ничего другого, кроме как взять на себя роль спасителя юноши, если, конечно, не хотел, чтобы его посчитали сообщником бандитов.
– Это голос Сентака, – промолвил Танкред.
– Идите на свет, господин де Сентак! – закричал Мальбесан, наивно полагая, что муж Эрмины неожиданно явился на помощь.
Но не успели они и шагу ступить, как раздался выстрел из пистолета, за которым последовал ужасный взрыв. Почва под ногами закачалась.
Внутри гранитной массы будто образовался разрыв. Земля долго дрожала. По всем закоулкам подземелья жутким пароксизмом покатилось эхо, многократно повторяясь и производя страшный грохот. Ничего более адского никто из присутствующих в своей жизни не слышал. Но это был не единственный результат взрыва, так напугавшего Сентака и остальных, кроме Андюса.
Все произошло по чистой случайности. Давид, видя, что ему грозит погибель, направил пистолет на одного из бандитов, нажал на курок, выстрелил почти в упор и попал в Симона, который упал навзничь. Но этот выстрел привел и к другим последствиям, более серьезным.
Пыж из пистолета, все еще горящий, упал на пороховую дорожку, приготовленную Сентаком, и два фунта пороха сделали свое дело.
Как и предвидел саиль, нависавшая глыба отделилась от скалы и с грохотом накрыла двух разбойников. Можно было бы даже услышать, как она перемолола им кости, если бы грохот, многократно отражавшийся эхом под сводами всех галерей, с каждым разом становясь все громче и громче, не оглушил всех зрителей этой кошмарной сцены.
Более того, волна обжигающего воздуха сбила с ног наших пятерых друзей, вышедших из убежища, где они прятались вместе с Андюсом, чтобы оказать помощь Давиду, и они повалились на землю, как короли и валеты карточного домика.
