– Я не верю вам.
– Чему именно вы не верите?
– Тому, что вы не верите в Бога.
Ник мог бы поведать ей множество историй, доказывающих, какое у него черное сердце. Он мог бы рассказать ей, как рос на лондонских улицах, постепенно превращаясь в хищника. Он воровал, нападал на людей, даже убил, когда ему было всего лишь тринадцать, мужчину, который хотел сделать его своим нежным другом. Насколько сильно он ошеломил бы ее, описав, как забирался в особняки самых высокородных аристократов, проживающих в районе Мейфэйр!
[3] Возможно, она в таком случае поверила бы ему…
– Вы не верите, потому что не хотите верить. Так вам спокойнее. Вы предпочитаете думать, что все такие же, как вы. – Ник махнул рукой. – И я в том числе.
– Но вы должны верить в Бога.
Толика неуверенности в ее голосе заставила Ника улыбнуться. Она боится за его бессмертную душу. Просто прелестно! Графиня, чего доброго, опасается, будто языки адского пламени охватят его со всех сторон прямо у нее перед глазами.
– Я верю в Бога, – не желая вдаваться в подробности, сказал Ник.
Сделал он это ради нее. Уж слишком близко к сердцу она восприняла утрату им веры. Не желая смущать графиню еще сильнее, Ник умолчал о всех тех годах, когда тщетно молился Богу своей матери, а в ответ получал лишь унижения и тумаки, живя беспризорником на лондонских улицах. Мальчик, который в отчаянии шептал молитвы у трупа мамы, давным-давно умер.
– Но не принимаете Его в своем сердце, – закончила Мередит за него.
Ник плотнее сжал зубы. Осуждение, звучащее в ее голосе, бесило его. Или это не осуждение, а разочарование? В любом случае отношение графини занимало его сильнее, чем следовало бы. Он не нуждается в одобрении со стороны этой особы. Честно говоря, уж лучше бы он ее презирал. Это помогло бы видеть вещи в подлинном свете.
– Интересно, как Эдмунду удалось найти себе в жены столь прелестное и невинное создание, как вы? – шутливо спросил он и, подойдя ближе, провел тыльной стороной ладони по ее щеке. – Удивительно, что столь чопорная особа могла пустить его в свою жизнь. О постели я умолчу.
Ойкнув, Мередит отшатнулась от нахала, но Ник, проворно заведя руку ей за шею, помешал графине отстраниться. Хватка у него была крепкой. Кожа затылка женщины на ощупь оказалась мягче шелка. Он вдохнул ее аромат. Мята и мед. Просто превосходно! Она смотрела на него широко открытыми глазами, приоткрыв рот. В глубине его горла зарождалось первобытное рычание. Он приблизился плотнее. Взгляд остановился на пухлых губках. В голове мужчины мелькнула непрошеная мысль: «Эта женщина может стать моей, стать прямо сейчас». Опустив руки, Ник отступил на шаг. Так низко пасть, возжелав ту, что носит в своем чреве ребенка его брата! Не может же он быть настолько порочным?
– Сегодня выдался трудный день, особенно для вас, – ее дрожащий голос был сродни теплому бренди. – Думаю, сегодня ночью призраки прошлого явились к вам. Лучше нам сейчас отправиться отдыхать.
– Я мало что помню о том, как жил здесь прежде. Это было слишком давно, – соврал он, взъерошив рукой волосы, словно хотел избавиться от ощущения мягкости после прикосновения к ней.
– Библиотека на первом этаже может похвастаться большим разнообразием книг. Иногда, когда моя голова слишком занята мыслями, я читаю. – Женщина нервно очертила книгой в воздухе подобие круга перед собой. Она не отрывала от мужчины встревоженного взгляда.
– Неплохое занятие. Скажите, что вас тревожит. – Ник потянулся за книгой и не удержался, чтобы слегка не задеть мягкую кожу ее запястья.
Словно обжегшись, женщина выпустила книгу из рук.
– Вы надеетесь, чтение «Путешествий Гулливера» способно отвлечь вас от ваших треволнений?
– Меня ничто не волнует, милорд. – Голос стал чуть более высоким. Она потерла то место, к которому он прикасался.
– Вы не умеете говорить неправду, миледи.
Ее глаза, расширившись, превратились в два сияющих зеленью озерца.
– Конечно нет.
– В самом деле? – усмехнувшись, произнес Ник.
Качнув головой, она поспешно пояснила:
– Я не лгунья, ни плохая, ни хорошая.
– Вы не совершите особой бестактности, если признаетесь, что мой приезд вам не по душе.
– Ваш приезд отнюдь меня не беспокоит. С какой стати? – спросила Мередит, вздрогнув и тщетно стараясь скрыть волнение.
Ник с любопытством взирал на нее. Большинство женщин были бы только рады, если бы мужчина взвалил все тяготы их существования на свои плечи. Графиня к их числу не относилась. С самого его приезда стало абсолютно ясно, что вдова ждет не дождется, когда он уедет. Он вернул ей книгу.
Женщина слегка кивнула.
– Спокойной ночи, милорд.
– Спокойной ночи.
Ник проводил ее глазами, пока она, развернувшись, удалялась от него по коридору. Мужчина рассердился на себя, осознав, что любуется естественным покачиванием ее бедер при ходьбе. Он продолжал стоять на том же месте до тех пор, пока графиня не вошла в свою спальню. Дверь с тихим щелчком затворилась за ней.
Странная женщина и отнюдь не жеманная ханжа, как вначале ему показалось. Женщины, чьи волосы вызывают в душе мужчины фантазии, а губы так и просят, чтобы их поцеловали, ханжами не бывают. Он несколько секунд стоял и смотрел на дверь спальни леди Брукшир. В одном он был убежден: в графине сокрыто куда больше, чем она позволяла ему увидеть.
Глава 5
Мередит было просто необходимо на время сбежать отсюда. Два дня ничегонеделанья, пока Николас Колфилд разъезжал и осматривал ее владения, показались ей почти невыносимыми. Виделась она с ним по вечерам за трапезой. Мужчина проявлял светскую вежливость, никогда больше не пускаясь в откровенность, как сделал поздно вечером у дверей детской комнаты, никогда больше не дерзал прикасаться к ней. По этому поводу Мередит ощущала смесь облегчения и сожаления. Она проявляла лишь необходимое гостеприимство. Слишком много холодности Мередит себе не позволяла, но и особой теплоты не выказывала. Если она будет излишне добра, непрошеный гость, чего доброго, решит задержаться здесь подольше. Мередит совсем не хотелось, чтобы Николас Колфилд путался у нее под ногами, составляя собственное мнение об Оук-Ране и о ней самой.
После того как он слегка приоткрыл перед Мередит свою раненую душу, женщина почувствовала диковинное желание помочь деверю обрести покой, а мужчина в нем явно нуждался. Небезопасное для нее желание. Трудно было вынести то, что она знает слабое место человека, которого намерена лишить законного наследства.
После вчерашнего дождя за окном сверкала яркой зеленью лужайка. Воздух был наполнен сиянием утреннего солнца. Мередит решила, что засиделась в четырех стенах. Распорядившись оседлать лошадь, женщина быстро облачилась в бархатный костюм для верховой езды желто-коричневого оттенка. Конечно, цвет амазонки отнюдь не соответствовал трауру, в котором Мередит сейчас официально пребывала, но черного костюма в ее гардеробе просто не оказалось. Окинув критическим взглядом свое отражение в напольном зеркале, проведя руками по бедрам и талии, она решила, что в последнее время слишком злоупотребляла пшеничными лепешками с медом. Впрочем, беременная, пусть и на ранней стадии, женщина как раз и должна выглядеть слегка располневшей в области живота. Им с тетей вскоре доведется придумать, как создавать видимость большего животика. Наверняка Мари найдет какой-нибудь выход.
