Оттолкнувшись от косяка двери, Ник широкими, энергичными шагами пересек комнату. Вцепившись пальцами в мягкую кожу ее плеч, мужчина привлек девушку к себе и порывисто поцеловал, таким образом вымещая весь накопившийся за последнее время гнев и раздражение. Он забыл, что недавно давал себе зарок не касаться тела этой особы.
Возможно, в глубине души он тот еще мерзавец…
Поспешно скинув с себя одежду, Ник в обнимку с девушкой опустился на кровать. Движения его были механическими, прикосновения – небрежными. Это станет лишь временным бегством от действительности, непродолжительным отвлечением от окружавшей его пустоты, от вечной ночи, гнездящейся в его сердце.
Когда девушка прижалась к Нику, мужчина почувствовал лишь искорку интереса, проснувшегося в нем. Нельзя ничего чувствовать, если ты подобен пустой раковине. Живой человек должен не только дышать, но чувствовать. Однако минули долгие годы, с тех пор как Ник вообще что-либо ощущал.
Глава 3
– Что еще делает женщина, когда у нее растет живот? – Мередит стояла подбоченившись и озирала детскую комнату, служившую нескольким поколениям Брукширов. Управляя по существу всеми делами в Оук-Ране, она повидала достаточно родов, но лишь теперь поняла, насколько мало знает о том, как ведут себя женщины в положении.
– Ты у меня спрашиваешь? Милая! Я понятия не имею, как нянчиться с детьми… – Тетушка Элеонора настороженно оглядела детскую. Палец едва коснулся уголка колыбельки. Так обычно дотрагиваются до животного, реакцию которого трудно предугадать. А вдруг укусит? – И слава Всевышнему, – отдернув палец от колыбели, промолвила тетушка, содрогнувшись всем телом.
– Но вы же вырастили меня, – возразила Мередит.
Молодая женщина втянула в себя затхлый воздух и направилась к окнам, желая шире распахнуть их.
– Ты была весьма благовоспитанным ребенком и отличалась хорошим поведением. Твой отец не питал снисхождения к тем детям, которые вздорно вели себя. Мне порой казалось, что я воспитываю не обычную девочку, а знатную особу.
Мередит скривилась, осознав, насколько слова тети точно попали в цель. У нее не было беззаботного, веселого детства. Строгость отца и его хмурый вид убивали в зародыше любые проявления радости. Ей с детства приходилось играть роль взрослой… Строгая, серьезная, благовоспитанная молодая девушка… Пожалуй, это только во благо, что отец не подозревает, в каком мире живет. В противном случае ей пришлось бы выдержать его суровое осуждение за тот обман, который они задумали.
Отмахнувшись от неприятной мысли, Мередит отошла от окна и спросила:
– Ты свыкнешься с тем, что в доме появится ребенок?
– Да, – кивнув, согласилась тетушка Элеонора. – Особенно если дитя станет нашим спасением. Коль уж дело приняло столь крутой оборот, то не лучше ли будет заиметь двоих малышей. Другой будет на всякий случай, ежели что-нибудь плохое случится с первым. Заметив ошалелое выражение на лице племянницы, тетушка поспешно добавила: – Не бери в голову. Я просто пошутила.
– Не такая уж плохая мысль, тетушка. Я подумаю над твоим предложением, – произнесла Мередит и отвернулась, чтобы дорогая родственница не заметила, как кривятся ее губы, когда она пытается не рассмеяться.
– В близнецах нет никакой нужды. И одного ребенка вполне хватит, – выходя из детской комнаты, фыркнула тетушка Элеонора.
Мередит нахмурилась. Услышанное ей совсем не понравилось. Уж слишком много холодного расчета прозвучало в словах тети! Хотя первоначально идея тетушки Мередит не понравилась, теперь она смотрела на их план с куда большей симпатией. Она полюбит ребенка, окружит его заботой, всем тем, чего ей не хватало в детстве. С такими мыслями Мередит еще раз осмотрела комнату.
Проветрена. Шторы подняты. В целом веселенькая комнатушка. Вследствие вполне понятных причин Мередит все эти годы даже не заглядывала в детскую. Теперь, рассматривая только что заново отполированную колыбель, молодая женщина ощущала нечто сродни сожалению. Если бы все повернулось по-другому, сейчас в этой комнате жили бы ее дети. У большинства двадцатипятилетних женщин уже есть по нескольку ребятишек. Нагнувшись, Мередит подняла с маленького детского столика лежавшую на нем деревянную лошадку-каталку. Время откололо от игрушки одно из деревянных ушей. Молодая женщина крепко сжала пальцами салазки подставки.
В этот миг Мередит поняла, что соображения собственного благополучия отнюдь не исчерпывают мотивов ее поступков. Она страстно хотела ребенка, и это желание было главной причиной того, что племянница пошла на поводу у тетушки. Такое открытие испугало Мередит. Значит, мотивы ее поступков отнюдь не полны альтруизма.
Желая вернуть себе прежнюю решимость, она едва слышно произнесла:
– Дело сделано. Назад дороги нет.
Резко кивнув головой, девушка поставила лошадку-каталку на столик, а затем слегка толкнула ее. Игрушка закачалась вперед-назад.
– Премиленькая комнатка, – молвил кто-то у нее за спиной.
Мередит резко выпрямилась. Щеки ее вспыхнули румянцем. Она повернула голову: в дверном проеме стоял мистер Гримли. Молодая женщина мысленно дала себе зарок никогда больше не озвучивать собственные мысли. Эта привычка небезопасна, если у тебя есть тайны.
Поверенный семьи Брукширов приехал еще вчера. Мередит была несказанно рада этому, ведь не ей придется сообщать Николасу Колфилду о том, что фортуна повернулась к нему спиной.
– Я решила позаботиться обо всем заранее. – Женщина обвела рукой детскую комнату.
– Да, моя Мэри всегда подготавливает уютное гнездышко до появления на свет Божий каждого из наших детей. Супруга называет это материнским инстинктом.
Мистер Гримли со всезнающим видом раскачивал вперед-назад свое дородное тело на каблуках башмаков.
– Да уж, – произнесла Мередит, чтобы сказать хотя бы что-то.
– Не могу выразить словами, как был бы счастлив старый граф, если бы дожил до этого дня. Его сильнейшим желанием было увидеть детскую вновь обитаемой.
Мередит почувствовала себя виноватой. Брукширы наверняка перевернулись бы в своих могилах, если бы им сказали, что она выдаст безродного сироту за следующего графа. Женщине пришлось напомнить себе – у Эдмунда была возможность воспользоваться всеми правами законного супруга. Он сам ее отверг. У нее нет выбора. От благоразумия Мередит зависит не только ее собственная судьба, но и будущее близких ей людей.
– Я едва не забыл, зачем сюда прибыл, – хихикнул стряпчий, сокрушенно покачивая головой. – Только что приехал ваш деверь. Дворецкий провел его в гостиную, а я вот пришел за вами.
Сердце сильнее забилось у нее в груди. Так скоро? Фарс уже начался!
– Миледи! Не тревожьтесь. – Взяв графиню под руку, мистер Гримли вывел ее из детской комнаты. – Ваш деверь вполне дружелюбен, разве что немного груб в обращении.
Внезапно у Мередит пересохло в горле. Она тяжело сглотнула и бросила колючий взгляд на стряпчего, пока они вместе спускались по ступенькам лестницы вниз. Груб? Грубыми были викинги. Грубыми были пираты. Что Гримли имеет в виду?
