— Ищет и не находит. А может, выхода нет. — Голос ее звучал так жалобно, что у него защемило сердце.
— Выход всегда есть. — Майкл крепко взял ее за локоть и вывел на дорожку. Она переставляла ноги как манекен.
— Куда мы идем?
— Тут недалеко. Прокатимся немного.
Парковка была погружена в темноту. Майкл не без труда нашел свою машину, усадил Наташу, скользнул за руль.
— Пригнись, — сказал он ей, когда они подъезжали к воротам.
Сторож был на месте и почему-то не спал. Наташа услышала, как скрипнули ворота. Машина вырулила на дорогу и после первого поворота остановилась.
— Садись за руль, — приказал Майкл.
Наташа изумленно взглянула на него.
— Но я не умею, — неуверенно произнесла она.
— Садись!
Все еще колеблясь, она подчинилась.
— Слева педаль тормоза, справа — сцепление и газ. Сначала выжмешь сцепление, потом газ. Крепко держи руль и следи за дорогой. Я буду переключать скорости. Вперед!
Наташа повернула ключ зажигания. Мотор ожил. Сцепление, газ. Машина покатилась вперед. Наташа вцепилась в руль.
Майкл включил дальний свет. Клубящиеся столбы выхватывали из темноты то буйно разросшиеся кусты, то ствол дерева, оплетенный лианой, то остов разбитой машины на обочине. И бесконечную, вьющуюся ленту дороги.
То ли оттого, что Майкл сидел рядом, то ли оттого, что шоссе было абсолютно пусто, но Наташа скоро почувствовала себя уверенней. Пальцы уже не так судорожно сжимали руль. Она позволила себе расслабить мышцы и тут же ощутила спиной гостеприимную мягкость сиденья. Светящиеся диски приборов подбадривающе мигали с панели. Они заодно в этом поединке с дорогой, она и машина. И Майкл.
В его молчании ей почудилось одобрение и вера в то, что она справится. Выход всегда есть.
В какой-то момент она почувствовала, что слилась с машиной. Они летели, вспарывая тьму, и все страхи и химеры оставались позади.
Вдали замаячили огоньки Икороду. Наташа вдруг почувствовала смертельную усталость. Казалось, стоит ей закрыть глаза, и она тут же уснет. Ногой нащупала педаль тормоза. Машина вздыбилась и с визгом остановилась.
— Лихо, лихо! — Майкл, улыбаясь, потер ушибленный лоб. — Немного практики — и ты сможешь выступать на ралли Париж — Дакар.
Наташа не ответила. Он наклонился к ней. Убрал прядь волос с лица. Провел кончиками пальцев по щеке, легко прикоснулся к тонкой пульсирующей жилке на шее. Ее губы приоткрылись ему навстречу.
Майкл с трудом оторвался от нее. Глядя на ее головку в ореоле серебристых волос, покоящуюся на сгибе его локтя, он подумал, что может взять ее сейчас, здесь, в темной машине, и она не оттолкнет его. Как он хотел ее, до боли, до безумия! Но он не сделает этого. Они так много могут дать друг другу. Нужно лишь, чтобы она захотела его так же, как он ее. Он даст ей время. Он подождет.
— Я хотел поцеловать тебя с той самой минуты, как увидел, — прошептал он.
Длинные темные ресницы дрогнули, как крылья бабочки.
— Я тоже. — Как вздох, как дуновение ветерка. Или ему померещилось?
Майкл почувствовал, что теряет голову. Он осторожно высвободил руку и распахнул дверцу машины.
— Перебирайся на мое место. Я отвезу тебя домой.
Напряженность в его голосе застала Наташу врасплох. Она нехотя подчинилась, не понимая, что произошло. Майкл прыгнул за руль. Машина стремительно развернулась и черной молнией понеслась к площадке.
За всю обратную дорогу они не проронили ни слова. Наташа недоумевала. Все было так чудесно. Его дыхание на ее лице, его губы на ее губах, его терпкий, слегка отдающий табаком, мужской запах. Ничего подобного она еще не испытывала. В ее жизни были мужчины. Они целовали ее, дарили цветы, признавались в любви. Один из них даже был ее любовником. Недолго. И незаметно исчез, не оставив следа. Она забыла о нем еще до того, как они расстались.
Сейчас было другое: пробуждение, узнавание, трепет и еще неодолимое желание чувствовать на себе его взгляд. Этот особенный взгляд, предназначенный только ей, когда где-то в глубине пляшут язычки пламени.
Майкл припарковал машину на старом месте и помог Наташе выбраться.
— Спокойной ночи. — Они стояли так близко, опьяняюще близко, непозволительно близко. Майкл понял, что если он сейчас же не уйдет, то останется с ней до утра. Он сделал шаг назад.
— Майкл! — Она схватила его за руку. Глаза смотрели уязвленно, как будто обидели ребенка.
Он взял ее руку в свои, поднес к губам и поцеловал.
— Я не случайно оказался под навесом сегодня. Я ждал тебя. Сидел, смотрел на твою дверь и ждал, что ты выйдешь ко мне. — Он твердо выдержал ее взгляд. — Я люблю тебя. Уж не знаю, как это произошло. Я давно уже никому не говорил этих слов. И именно поэтому сейчас нам лучше разойтись.
Наташа лишь кивнула в ответ. Комок в горле не давал ей говорить. Чтобы скрыть смятение, она повернулась и поспешила по дорожке к дому. Она чувствовала на себе его взгляд, но ни разу не обернулась.
Майкл стоял и смотрел ей вслед. Одного, по крайней мере, он добился. Воспоминание о Леке-Леке больше не мучило ее.
Виктория сдержала слово. Наташа вышла из бара, унося в кулачке две ампулы и два разовых шприца. Менстроген. Сделано в Великобритании.
— Нет результата через неделю, уколоть еще раз, — сказала Виктория в свойственной ей лаконичной манере.
Вторая ампула не понадобилась. Результат не заставил себя долго ждать. Лола слегка воспряла духом.
Они очень сблизились за эти дни. Все свободное время проводили вместе, часами болтали обо всем на свете, ходили в кино, даже ужины стали готовить на двоих.
Наташе было очень интересно с ней. Лола раскрывала ей такие стороны жизни, о которых Наташа знала лишь понаслышке.
Всего в жизни Лола привыкла добиваться сама. Ее семья жила в Новгороде. Отец, механик на автобазе, частенько ударялся в запои, и тогда жизнь в доме превращалась в сущий ад. Мать рано постарела и поблекла от каждодневной тяжкой борьбы за существование. Глядя на них, Лола еще в детстве решила, что у нее все будет иначе. А так как характера ей было не занимать, она медленно, но неуклонно двигалась к намеченной цели.
Она единственная в семье закончила десятилетку, и не просто так, а с отличием. Отец, будучи в подпитии, издевался над ней как мог, называл не иначе, как «профессором», рвал тетрадки, но в глубине души уважал за упорство. Мать только вздыхала. Она куда больше порадовалась бы, если бы ее Лолита, как все девочки ее возраста, ходила на танцы, завивала волосы и вообще старалась заполучить достойного мужа. Чего еще добиваться женщине?
Но Лола твердо знала, что ей нужно. Она обрезала волосы, укоротила имя и ограничила свой и без того небогатый гардероб школьной формой и серым шерстяным платьицем на выход «в люди». И училась, училась, училась, в точности следуя совету дедушки Ленина.
