Чем более могущественным рисовался Рим там, за морем, тем более охотно с ним входили в альянсы враждующие партии и искали его расположения. Представители Востока то и дело появлялись в Риме в надежде найти моральную поддержку или заручиться военной поддержкой. Это постоянная тема исторических трудов о том периоде: во время подготовки военной кампании Эмилия Павла против Персея было отмечено множество посланников, просивших римлян обуздать амбиции Македонии. Самая яркая иллюстрация этого заискивания перед римлянами, пожалуй, связана с городом Теосом на западном побережье современной Турции. На одной надписи середины II в. до н. э. описывается попытка втянуть Рим в локальный, нигде более не упомянутый конфликт по поводу прав на землю между Абдерами, городом в Северной Греции, и местным царем Котисом.
Выгравированный на камне текст представляет собой благодарственное письмо от жителей Абдер жителям Теоса. Теосцы перед тем согласились послать двоих людей в Рим, «лоббистов» в современном понимании, чтобы те уговорили римлян поддержать Абдеры против царя. Абдериты описали в подробностях действия этих посланников, вплоть до регулярных посещений на дому видных сенаторов. Делегаты трудились не покладая рук, страдая физически и интеллектуально, встречались с влиятельнейшими римлянами и склоняли их на свою сторону, выражая почтение каждый день. А когда им попадались римляне, которые были на стороне царя Котиса (он тоже посылал гонцов в Рим), они завоевывали к себе расположение, умело излагая факты и нанося ежедневные визиты в их атриумы, то есть центральные залы в их домах для приема клиентов.
Надпись обходит молчанием результат посольства: должно быть, абдериты проиграли. Однако мы получили свидетельство того, как непросто было иноземным противоборствующим посланникам снискать поддержку римлян: недостаточно было просто обзавестись правильными знакомствами в сенате, требовалось проявить активность и настойчивость, каждый день напоминая сенатору о своем деле. Но буквально сотни статуй римским деятелям в городах греческого мира в качестве «спасителей и благодетелей» демонстрируют, как там отмечали успех вожделенного иностранного вмешательства. Мы не можем, конечно, отследить все проявления двоемыслия в этих словах; вне сомнения, тут и искренний страх, и откровенная лесть. Однако это может послужить хорошим напоминанием о том, что за кратким сообщением о «римском завоевании» скрываются разные точки зрения, стремления и желания.
Кроме того, римляне не планировали систематическую аннексию заморских территорий, не навязывали стандартные механизмы контроля. Это отчасти объясняет стремительность, с какой происходила римская экспансия: не создавалось никакой инфраструктуры управления. Материальная выгода, безусловно, извлекалась из побед, но специфическим способом. Римляне требовали огромных денежных компенсаций от отдельных государств: за одну только первую половину II в. до н. э. вывезли более 600 т серебряных слитков. В других странах римляне перенимали готовую привычную систему налогообложения, налаженную предыдущими правителями. Иногда они изобретали новые способы извлекать дополнительные доходы. В испанских серебряных рудниках, отвоеванных у Ганнибала, римляне заставили выдавать на-гора руду с такой интенсивностью, что следы загрязнения воздуха продуктами этого производства до сих пор встречаются в соответствующем слое ледяного панциря Гренландии. А Полибий, посетивший Испанию в середине II в. до н. э., писал об увиденных в одном только рудном районе 40 000 шахтеров, преимущественно рабов, конечно (надо иметь в виду, что 40 000 – это была фигура речи у древних римлян, это просто «очень много»). Не менее разнообразны были формы римского политического контроля: от политики невмешательства, основанной на договоре о «дружбе», далее захват заложников, обеспечивавший лояльность, и до более-менее постоянного присутствия римской армии и римских официальных начальников. Показательны в этом смысле преобразования Эмилия Павла после победы над царем Персеем как пример одного из вариантов обустройства новых территорий: он разделил Македонию на четыре независимых самоуправляющихся государства; они стали выплачивать Риму налог в размере половины налога, взимавшегося Персеем; все серебряные рудники были закрыты, чтобы не оставалось ресурсов для восстановления могущества этого региона.
Конечно, это была насильственная империя в том смысле, что римляне получали доход от новых территорий и под угрозой насилия добивались, чтобы все шло так, как угодно им. Эта империя не была основана на аннексии, как этот термин понимали впоследствии римляне. Не было тогда юридически оформленного контроля, не было правил и инструкций, не было и особых притязаний на будущее. Латинским словом imperium, которое к концу I в. до н. э. уже означало «империю», то есть именно территорию под прямым римским управлением, в этот период еще называли «власть отдавать обязательные к исполнению приказы». Провинция («provincia»), которая стала затем четко определенной единицей деления империи, управляемой наместниками, в ту пору была не географической областью, а совокупностью обязанностей тех или иных римских должностных лиц. Это могло быть военное или административное задание, которое надо было выполнить в определенном месте. Затем в III в. до н. э. Сицилия и Сардиния были определены как постоянные «провинции», а с начала II в. до н. э. две области в Испании стали неотъемлемой частью римского государства, хотя границы их четко определены не были. Но и они еще могли вполне находиться в ответственности, скажем, римской казны. На рубеже III и II вв. до н. э. Плавт в своих комедиях использует слово provincia как шутливое обозначение обязанности слуги. На этом этапе никакого римлянина не могли послать «наместником провинции», что потом станет обычной практикой.
Для римлян важнее всего было выиграть сражение, а затем – уговорами, запугиванием или силой – навязать свою волю, где и когда потребуется. Представление о характере этой imperium дает история последнего столкновения Антиоха Эпифана с римлянами. Дело было в Египте, куда царь вторгся во второй раз. Египтяне попросили римлян о помощи. Из Рима был отряжен посланник Гай Попилий Ленат, который встретился с Антиохом под Александрией. Будучи знакомым с римлянами не понаслышке, царь ожидал мирных переговоров. Вместо этого Ленат вручил декрет сената, приказывавший Антиоху немедленно покинуть Египет. Когда сирийский правитель запросил время на консультации с советниками, Ленат взял палку и нарисовал круг в пыли вокруг него: ни шагу из круга, пока не даст ответ. Изрядно напуганный, царь смиренно подчинился приказу сената. Это была империя послушания.
Влияние империи
Это была империя обширных коммуникаций и свободного перемещения, непонимания и меняющихся интересов, как нам живо рисует история с делегатами Теоса. Нетрудно представить себе все трудности, с которыми столкнулись горе-посланники. Двое теосцев отправились через Средиземное море; это плаванье длилось от двух до пяти недель, в зависимости от времени года, категории корабля и готовности использовать темное время суток (плавание ночью могло сократить путешествие на неделю, но было чревато дополнительными опасностями). В конце пути, пролегавшего мимо разных городов, их должен был встретить Рим – город самый большой из виденных, но не самый элегантный. Известно, что один греческий посол примерно в то же время провалился в отверстие клоаки, сломал себе ногу и время выздоровления провел в беседах о литературоведении, чем прославился у просвещенной публики.
