Хорошо, идём туда. Старые лампы дневного света под низким фанерным потолком неприятно мигают, действуя на нервы. Какой-то толстый негр, ожидающий рейса, щёлкает орешки, без тени стеснения кидая скорлупу прямо в тёмную, липкую на вид лужу на полу. Как обратно в Африку вернулся, хе-хе. Впрочем, почему «как»?
Останавливаемся перед небольшой каморкой, отгороженной от зала деревянной стойкой. В каморке, увы, никого нет. Здоровяк-лейтенант бормочет что-то недовольное себе под нос, поворачивается ко мне: «Подождите тут, месье!» и исчезает в душной полутьме.
Ну, подожду, что же ещё делать. Остаётся надеяться, что лететь стоя на этот раз не придётся — мне не понравилось. Впрочем, по крайней мере, я такой не один был — народ стоял вдоль всего прохода, белые, чёрные и индусы вперемешку. Но, что любопытно, не ливанцы — на тех, неким мистическим образом, сидячие места нашлись. Что тут скажешь — умеют люди устраиваться в геопроктологических местах, и от смены мира это их умение никуда не исчезло.
Дэни вернулся, сопровождаемый что-то дожёвывающей на ходу толстухой.
— Месье хочет два билета в Пуэнт-Руж туда и обратно?
Ну вот, начинаются разводки. Продолжаются, вернее.
— Нет, месье хочет один билет, туда. С лейтенантом вы уж как-нибудь сами разберитесь.
Толстуха с деланым недоумением посмотрела на моего спутника.
— Я так поняла, лейтенант должен вас сопровождать, туда и обратно? Значит, на него тоже нужны билеты.
Усилием воли загоняю рвущееся наружу бешенство обратно.
— Лейтенант, как он вам уже сказал, я полагаю, летит по официальному делу, у него есть командировочное предписание. Так что, билет ему положен в любом случае. Если я что-то не так понял, давайте вызовем полковника Матена, уверен, он сможет решить это недоразумение…
Толстухе недовольно кривит измазанные жиром губы.
— Командировочное надо предварительно заверить в штабе Сил общественной безопасности, в городе.
Да чтоб вас всех…
— Уверен, учитывая все обстоятельства, это можно будет сделать позднее.
Кладу на стойку десять экю. Срабатывает — лицо толстухи, как по щелчку тумблера, становится из недовольно-склочного весёлым и дружелюбным.
— Пожалуй, месье. Ближайший рейс — завтра, в одиннадцать-ноль-ноль, билет в одну сторону стоит двести экю.
— Вот, пожалуйста.
— И ваш Ай-Ди, будьте добры.
Блин, ну ты бы хоть руки помыла — я же отсюда вижу, что у тебя пальцы в рисе и подливке измазаны. Эхе-хе-х… ладно, делать нечего. Будем надеяться, что подливка не настолько ядрёная, чтобы разъесть пластик.
Столь сложными штуками, как компьютеры и принтеры здесь никто не заморачивается. Негритянка переписывает мои данные в какой-то засаленный журнал, после чего достаёт из ящика розовую книжечку с отрывными бланками билетов. Опять переписывание… какое у неё лицо сосредоточенное, аж язык высунула от напряжения. Но почерк красивый, надо признать. Руки бы ещё мыть научилась, а то билет тоже заляпала.
— Вот, пожалуйста, ваша квитанция, сейчас билет выпишу…
Блин, так это ещё не билет был, а кассовый приходник только. Ага, точно — опять полезла в ящик, достаёт книжечку побольше, на этот раз зеленовато-синюю. В третий раз переписывает информацию с ID, ещё и номер квитанции указала… развели, понимаешь, бюрократию.
Закончив заполнять бланк, толстуха не спешит передавать его мне, сначала протягивая журнал.
— Распишитесь здесь, пожалуйста…
Расписываюсь.
— Вот ваш билет. Счастливого полёта, храни вас Бог.
— Большое спасибо.
Фуф, наконец-то! Отвык я что-то от африканских порядков, нервничаю много. А нервничать не надо, толку от этого не будет. Местные, если на них орать, могут упереться так, что и бульдозером не сдвинешь.
— Дэни!
— Месье?
— У тебя машина есть?
С гордостью кивает бритой головой.
— Конечно, месье!
— Замечательно. Отвези меня в какой-нибудь нормальный отель в городе. Китайцы тут гостиницы держат?
— Да, месье! И китайцы, и индусы, но больше всего — ливанцы.
Ага, я вот даже не сомневался, почему-то. К индусам не хочу, «плавали — знаем», ливанцы вообще-то могут вполне приличные места держать, но антипатия у меня на них, так что…
— Давай к китайцам, а там разберёмся.
…
Конго, Лумумба,
проспект Либертэ,
отель «Хуанг Донг»
Да уж, это вам не Виго. Да какой там Виго, это вообще иная вселенная, по сравнению с этим даже Мандела-Сити покажется вполне приличным местом, а уж Ситьо-де-ла-Луз и вовсе недостижимый идеал. Поездки из аэропорта на служебном джипе Дэни мне хватило для формирования твёрдого убеждения — «из гостиницы ни ногой». Дело даже не столько в опасности. Конечно, увиденная из окна машины сцена забивания ногами и палками какого-то окровавленного негра («вора поймали, а если бы колдуна — то жгли бы, а не били», равнодушно пожал плечами Дэни) оптимизма в этом плане не добавила, но, в конце концов, видал я в жизни вещи и похуже. Нет, дело в общем угнетающем впечатлении, которое производит конголезская столица. Даже в «настоящем», заленточном Конго (большом, в смысле, маленькое-то поприличнее) всё не настолько плохо.
Широкий пояс невероятно нищих и загаженных трущоб, где убогие домишки обитателей, судя по всему, слеплены из навоза и прелой соломы, за которым следуют не менее грязные центральные кварталы. Трёх-пяти этажные узкие бетонные коробки, жмущиеся вплотную друг к другу, никогда не асфальтировавшиеся дороги, на которых может утонуть в грязи не то что джип, но и грузовик, забитые мусором и нечистотами канавы с копошащимися в них свиньями (каждую свинью охраняет пацанёнок лет десяти-двенадцати, вооружённый здоровенным мачете) … и сидящие на низеньких табуретках у своих магазинов ливанцы и индусы, философски пускающие сигаретный дым в низкое, загромождённое тяжёлыми тучами небо.
На вопрос «а сколько вообще в городе народу живёт?» Дэни (который, напоминаю, не просто случайный оболтус с улицы, а лейтенант местной сигуранцы) задумчиво почесал бритый затылок и неопределённо хмыкнул.
— Говорят, тысяч триста, месье. Или пятьсот. Где-то так, в общем. Ну, это без трущоб — там-то никто их не считает. Миллион или два всего, наверное.
Ага. Как говорится, вопросов больше не имею.
Если в Ситьо-де-ла-Луз схожая (хоть и не столь запущенная) обстановка скрашивалась общей жизнерадостностью и расслабленностью горожан, то тут этого нет и в помине. Смесь угрюмого отчаяния, злобы и беспросветности прямо-таки ощущается в воздухе. Дэни гнал по забитой людьми улице практически без остановок, пешеходы только и прыскали из-под колёс в разные стороны, но даже так народ успевал заметить внутри белого и броситься к машине. Стучат по корпусу и стёклам, гримасничают, показывают на рот, дергают за ручку двери, что-то орут…
