— Хм… а что за народец-то?
Моряк вздохнул.
— Да я откуда знаю? Каких-то грёбаных дикарей Орден сюда поселил, за каким-то хреном. Мне не докладывали. Кто говорит, что папуасы, кто — «тва»
41 какие-то, кто — амазонские индейцы. А может, все вместе, там остров-то не один, три больших и десяток маленьких. Но реально злобные. У меня кореш туда ходил, на торговце — у них двоих часовых прямо с палубы украли и сожрали потом. И никто ничего не услышал.
Что-то всё это чем дальше, тем больше на морскую байку похоже…
— А как узнали, что сожрали их?
Моряк резким щелчком отправил окурок за борт, проводив его глазами.
— А нашли потом место, где их ели. Яма, в ней костёр. Кишки валяются, кости погрызенные. Голов нет, эти их с собой унесли. А потом стрелять начали, и уж не до поисков стало.
Не, блин, точно он меня разыгрывает.
— Из чего стрелять-то? Луки? Духовые трубки?
Немец посмотрел на меня, как на полного кретина.
— Какие, на хрен, духовые трубки? Из «калашей», ясное дело.
Хм…
— Получается, кто-то с ними всё-таки торгует? Иначе, откуда бы у них «калаши» взялись?
— Да хрен их знает. Может, кто-то и торгует.
Беседа морячку явно надоела, так что он попрощался коротким кивком и свалил куда внутрь, в кондиционированную прохладу. А я остался на палубе, всматриваясь в клубящуюся вокруг дымку и представляя себе крадущиеся сквозь неё лодки, полные маленьких, татуированных с ног до головы смуглых человечков с подпиленными зубами и «калашами» в руках.
…
территориальные воды Фолькстаата, близ Претории,
борт дизель-электрохода «Бремен»
Жаль, далековато от берега, километра два где-то. Даже в бинокль не особо разглядишь. Ну, в мой, по крайней мере. Он же полевой, а не морской, максимальное увеличение — шесть раз. Ну, ладно, зато очень компактный.
А ничего так Претория выглядит, весьма даже симпатично. Аккуратные белые домики за линией прибоя, посреди зелёной саванны, белая же церквушка, а вдали, из-за горизонта, встают серо-синие громады Драконовых гор. Домиков, правда, что-то очень уж немного, всего с полсотни. Учитывая, что перед нами столица анклава, занимающего больше тысячи километров побережья… хотя, не будем забывать, население у Фолькстаата невелико, мягко говоря. Три или четыре тысячи человек, вроде как. Точно никто не знает, да никому это особо и не интересно, если честно. Для жителей Севера бурский анклав — это что-то типа Чили или Новой Зеландии для европейцев конца XIX века. Где-то оно есть, судя по картам, но практический выхлоп от этого факта равен нулю.
Катер буров, лихо прыгая на крутых волнах, подошёл к борту «Бремена» метров на пять. За открыто расположенным штурвалом, то и дело заливаемым потоками брызг, торчит весьма колоритная личность — громадный, двухметрового роста мужик с внушительной, соломенного цвета бородой и в широкополой, соломенной же шляпе. Явно домотканые рубаха и штаны, широкий кожаный ремень с тяжёлой пряжкой и, для завершения картины, два револьвера на поясе и хаудах,
42 рукоять которого выглядывает у бура из-за плеча. Смотришь на него, и начинаешь даже немножко сочувствовать англичанам, которые с такими ребятами в своё время воевали в Южной Африке. Шутка, хе-хе. Нет у меня к англичанам сочувствия.
А вот интересно, всё-таки, зачем ему хаудах в море? Причём, у двух помощников, молодых, лет по пятнадцать, но тоже очень крупных пацанов, в наличии такие же монструозные стволы. Похоже, местная литоральная фауна кроткостью нрава не отличается.
Стрела грузового крана вынесла за борт плотно упакованный в пластик груз, молодые буры ловко подхватили на лету мешок с долгожданными медикаментами (что-то им там срочно понадобилось, груз, получив согласие Глеба выступить в роли почтальона, самолётом перекинули из Кейптауна в Порт-Дели), ломкими басками прокричали что-то благодарственное и катер отошёл от борта «Бремена». Старший бур всё это время упорно делал вид, что никакого судна рядом вообще нет, и он просто вышел на морскую прогулку. Ну, я же говорил, буры — они такие… на своей волне, во всех смыслах.
Перевожу взгляд на группу опёршихся на леер зевак. Если конкретнее — на ничем особо не примечательного шатена лет тридцати с копейками. Сергей Андреев его зовут, разнорабочий из Нью-Рино. По крайней мере, так он представился при зачислении в будущие колонисты, и, скорее всего, это даже правда. Ну, в части ФИО, как минимум, ID-то у него проверяли. А вот кем он ещё является — вопрос. Будь на то моя воля, я бы с этим «вопросом» не разбирался, а отправил его к бурам, вслед за мешком с лекарствами. Но мужик не дурак, видимо, засёк наличие интереса к себе и градус «проповедей» резко понизил, так что, решение о его высадке так и не было принято. Имхо — это ошибка, которая нам ещё аукнется, ну да чёрт с ним. Не думаю, что он в одиночку сможет организовать серьёзные неприятности. Да и в любом случае, у меня в Ладоге его не будет, так что, пусть у пайщиков в более тёплых краях голова болит.
Вообще, если немножко удариться в паранойю, он вполне может представлять не братьев Ичасо по неразуму, а сослуживцев Марата Феликсовича. Глупо было бы думать, что попыткой вербовки меня их интерес к нашему предприятию и ограничится. Эхе-хе-х. «И нет нам по-ко-я…», мдя.
…
южнее мыса Каап-Крюгер,
борт дизель-электрохода «Бремен»
Интересно, как резко меняется природа. Чуть больше трёх часов прошло, как мы миновали крохотную, всего три дома, бурскую деревушку на мысе Каап-Крюгер, где проходит южная граница Фолькстаата. Отрог Драконовых гор там спускается прямо в море, образуя красивейший, покрытый буйной зеленью утёс. Молодцы африканеры, хорошую землю себе отхватили.
Так вот, я отвлёкся — всего полсотни километров к югу, а от цветущей саванны остались лишь узкие и всё более редкие полоски зелени вдоль сбегающих с далёких гор ручьёв. Да и сами горы из серо-сине-зелёных постепенно становятся жёлто-серо-коричневыми. И температура воздуха заметно упала. Ещё не холодно, сейчас, в летний полдень, солнце прогревает воздух градусов до двадцати пяти, но я-то помню, что утром термометр переваливал за тридцатник.
Всё дело в холодном течении, идущем с юга. У Каап-Крюгера оно поворачивает на восток, вдаль от берега, так что земли выше мыса наслаждаются теплом и дождями, а ниже — прохладой и сухостью. Ну, или страдают от них, это уж как посмотреть. А что это там…
Навожу бинокль на проплывающий в километре берег. Ага, буры уже и сюда добрались. По степи медленно бредёт стадо овец голов в …э-э… сто пятьдесят или двести, наверное. Или больше. Вокруг стада бегает с полдюжины громадных кудлатых псин, а чуть позади степенно шагают две лошади с седоками в широкополых шляпах. Седоки, кстати, нас принципиально игнорируют, что смотрится довольно глупо, имхо. Ну не может двум пастухам в безлюдной степи быть неинтересен проплывающий мимо караван из более чем десятка судов. Особенно с учётом того, что здесь вообще далеко не каждый год кто-то появляется на море. Своеобразные нам достались соседи, ничего не скажешь. Впрочем, «соседи» довольно условные. Судя по картам Ордена, ещё часов через восемь начнётся уже реальная пустыня, и закончится она только за тысячу километров до устья Аустралиса. Которое, кстати, правильнее было бы называть дельтой, вообще-то. Через пустыню без крайней на то необходимости никто не полезет, так что ни нас, ни Фолькстаат соседство особо напрягать не должно. Хотя, чёрт их разберёт, этих буров, что у них на уме. Может, они уже весь Дальний Юг своей собственностью считали, а тут мы появились. Ну, жизнь полна огорчений, что тут скажешь.
