Радиостанция на плече характерным звуком затребовала к себе внимания. Хорошо, ответим…
На связи оказался Глеб.
— Игорь сообщил — нашли озёра и выходы газа. Пятнадцать километров от реки, в холмах. Возвращается обратно.
— Принял.
Вот и отлично. Теперь, осталось собственно нефть найти.
— Слышь, командир!
Оглянувшись на окрик, вижу запыхавшегося от бурной активности Андрея.
— Что такое?
Наш прораб подходит поближе.
— Сегодня дом твой закончить не успеем, фундамент под водонапорку надо залить до вечера, кровь из носу, а то застыть не успеет. Придётся тебе опять на корабле ночевать.
Пожимаю плечами.
— Да и хрен с ним, спешки нет. Один фиг, караван ещё три ночи тут будет торчать. Всё успеете к отплытию?
Андрей уверенно кивает.
— Без вопросов. По мелочи останется доделать, но это уже твои сами справятся.
— Хорошо. Андрей, заборы, главное, и загоны для скота потщательнее. Если какая-нибудь сволочь ночью заберётся и всех пожрёт — будет обидно. И теплоизоляция на трубах — тут зимой не тепло вообще ни разу, говорят.
— Сделаем, не переживай.
Преисполненные эмоций крики с характерным южнорусским говором заставляют нас обоих повернуться к холму. Оксана громко выражает недовольство.
— Чё она орёт?
— А-а… — бригадир раздражённо машет рукой. — Дура-баба. Съездить бы ей разок по харе. Межеванием недовольна, типа, обделяют её.
Кто бы сомневался.
— Да уж… чую, намучаюсь я тут с ней. Ладно, пойдём, вправлю ей мозги.
Обречённо вздохнув, иду выполнять долг перед новой Родиной. Тяжела ты, доля руководителя. Но кто, кроме нас?
…
Русь, нижнее течение Аустралиса, напротив Ладоги,
борт дизель-электрохода «Кейп-Код»
Игорь с усталым, но довольным видом откинулся в кресле, осторожно прихлёбывая горячий чай из исходящей паром кружки.
— Без прибора бы хрен заметили, там холмы от реки прикрывают… — он взял паузу, делая очередной глоток. — Дорога нормальная, квадры без проблем прошли. Грузовик тоже дойдёт. Один ручей по пути, но мелкий совсем, переехали спокойно.
— Что за озёра-то? — Глеб не выдержал.
— Три озера. Два маленьких, где-то триста и пятьсот квадратов. Одно большое — почти три гектара. Но в маленьких чистый битум, а в большом половина воды. Газовый факел всего один, но выходов больше, запах сероводорода по окрестностям стоит. Хотя, там непонятно, что больше воняет — газ или трупы.
— Что за трупы?
— Да зверья всякого в озёрах немеряно. Застревает и дохнет, ну, и гниёт потом. Чего они туда лезут — хрен их знает. Да, кстати — видели по дороге миграцию живности какой-то, типа небольших рогачей — стада до горизонта тянутся. Сюда идут, вниз.
Ну, это понятно — конец весны, трава сочная и зелёная.
— Хорошо, с мясом проблем не будет. Что дальше делаем?
Глеб, проделав свой коронный жест с поглаживанием бороды, начал излагать:
— Сегодня причал на левом берегу доделали. Игорь, тогда ты на «Сан-Кристобале» и «Фачиме» идёшь ночью обратно, и с утра начинаете ставить там причал.
Желтов спокойно, хоть и без особого энтузиазма, кивнул.
— …с утра доразгружаем «Кейп-Код», и он выходит к вам. Как закончите с причалом, начинайте разгрузку буровой, потом всего остального. Мы здесь заканчиваем со стройкой, выгружаем животных, и через два дня тоже уходим.
Игорь, расправившийся уже с чаем, вставил:
— «Кейп-Код» придётся оставить там пока. До тех пор, пока нефть не найдём.
Бородач согласился:
— Да, хорошо. Виталь, присматривать-то ты за всем будешь, в основном. Когда сможешь туда подскочить?
Задумываюсь. С одной стороны, нужно быть в курсе, конечно, с другой — тут тоже дел хватает, пока что, а там, по крайней мере, народ знает, что делает, да и работает за деньги, что есть плюс.
— Через неделю, как закончим. Здесь обживёмся немного, всё в колею войдёт — тогда можно будет ехать.
— Хорошо… баржа есть, транспорт обеспечен…
«Баржами» Глеб упорно называет старые американские десантные катера, удачно приобретённые нами для обеспечения речного сообщения. Хорошие посудины — можно загрузить полсотни тонн, выгрузить машину или трактор на необорудованное побережье, да и от не слишком сильных врагов отбиться — два пулемёта M2 и автоматический гранатомёт, это вам не шутки. Плюс, два сделанных в Детройте дизеля весьма неприхотливы, и, хочется верить, смогут кушать нашу самопальную солярку без особых проблем для здоровья.
Глеб отвлёкся на заработавшую рацию:
— Больших, слушаю. А? Млять! Живые? Сколько?
Дав отбой и наткнувшись на наши вопрошающие взгляды, поясняет:
— Да блин, вот как чувствовал, что нельзя никого лишнего на берег выпускать!
— Чё случилось-то?
— Дебилы случились! Поохотиться им, уродам, захотелось!
Выясняем подробности. Сегодня в обед наш предводитель, уступив просьбам осатаневшего от безделья переселенческого контингента, дал добро на сход на берег тем, кто не занят в строительстве. Народ, радуясь возможности размять ноги, массово десантировался на твердь земную, разумеется, на заранее обследованное место. И всё бы хорошо, но у группы будущих колонистов в одном месте заиграл ветер, и мужики решили немного поохотиться. Благо, неподалёку обнаружилось стадо тех самых «лам», что мы видели в первый день. Животные оказались непугаными (да и с чего бы?) и подпустили охотников довольно близко. Четыре выстрела, две ламы, отпрыгнув было в сторону, ложатся на землю, а по рации доносится жуткий мат и крики «доктора!». Как выяснилось, в расположенном метрах в двухстах позади стада островке кустарника прятались от начальственного взора трое рабочих, которым именно сейчас нестерпимо захотелось раскурить купленный в Порт-Дели косяк. Разумеется, по несчастливой случайности, выпущенная из «Вепря»
47 пуля 7,62 мм угодила одному из курильщиков прямо в живот. Для полного же счастья, бросившийся на крики горе-охотник наступил на мирно дремавшего на солнышке «броненосца», который, недолго думая, перед отступлением тяпнул врага за ногу, оставив довольно серьёзный укус. С учётом пристрастия броненосцев к падали, последствия могли быть не самыми радостными. В общем, Глеб рвал и метал, оба наших доктора штопали пострадавших, «Сан-Кристобаль» и «Фачима» готовились к отплытию на север, а я решил тихонько пойти на бак «Кейп-Кода» и постоять там с бокалом бурбона, глядя на закат. Нервные клетки, как гласит народная мудрость, не восстанавливаются, потому, будем их беречь.
