– Ты ведь знаешь, что это вовсе не означает смерть, правда? – спросила Роза, торопливо собирая карты. – Это может означать все, что угодно.
– Так что это значит?
– Просто-напросто, что мы сейчас в том еще положеньице. И что дела могут стать гораздо хуже, прежде чем снова пойти на лад. Но в конце концов все будет хорошо…
Роза замолчала на полуслове и одарила Дэнни бодрой улыбкой, но весь остаток вечера держалась задумчиво, погруженная в какие-то размышления. Явно напуганная.
Шансов заснуть сейчас никаких. Изображение распроклятого скелета на белом коне… И зачем только я попросил мне погадать, думает Дэнни.
– Син-Син? – шепчет он.
Из спального мешка ни звука.
– Син-Син!
– Что?
– Спишь?
– Уже нет, – ворчливо отзывается девочка. Голос ее звучит сдавленно.
– Что ты тут делаешь?
– Пробуюсь в труппу.
– Помимо этого. По-настоящему?
Долгая пауза.
– Син-Син?
Он начинает гадать, не заснула ли она снова, но потом слышит вздох. Она высовывает голову из спального мешка, так что голос ее звучит неожиданно ясно:
– Если уж тебе так надо знать, ищу свою мать.
– Но ты ж говорила, она умерла.
– Жизнь иногда чертовски сложная штука.
– Не понимаю.
– Я тоже.
Она садится. Овальное личико освещено светом луны, как раз вынырнувшей из-за уступа собора.
– Я тоже, – повторяет она. – Но знаю одно: я рада тебя видеть.
Она протягивает руку через стол – и Дэнни тянется навстречу, на миг задерживает ее ладонь в своей.
– Я тоже, – отвечает он. Чувствовать ее руку так приятно, так успокаивающе. – Что бы ни случилось, давай держаться вместе?
– Всенепременно, – отвечает она. – А теперь спи давай, дурачок.
– Wan an.
– Это мандарин, – говорит Син-Син. – Я думала, твоя мама была из Гонконга. Разве она не разговаривала с тобой по-кантонски?
– А это так важно? – вздыхает он, чуточку досадуя, что Син-Син поправляет его.
– Может, и нет, – откликается она. – Но ведь дьявол в деталях.
Когда глаза Дэнни наконец слипаются, он погружается в мир, населенный скелетами и краснолицыми смеющимися демонами.
8. Почему Джимми попросили на выход
Над городом занимается облачное утро.
Дэнни с трудом просыпается, вытряхивает из головы вереницу тревожных снов. Лишь через две минуты до него доходит, где это он. Лежа на спине на койке в фургоне, он испытывает дезориентирующее ощущение, будто бы снова попал в их семейный фургон: привычное чувство, что ты спишь в одной комнате с кем-то еще, звуки дыхания совсем рядом, легкое покачивание при каждом движении. Раздвинув оранжевые занавески над головой, он видит вздымающиеся ввысь очертания Саграды, ленивое колыхание одного из гигантских подъемных кранов. Подвешенный каменный блок.
И тут он вспоминает, что его ждет. Разговор с клоунами. Открытое столкновение. Дэнни глубоко вдыхает и медленно выдыхает.
Роза уже встала и чем-то занята в другом конце фургона. Слизывает мед с ножа, который только что обмакнула в банку.
– Дэнни! Син-Син! Вставайте! День пропадает зря, а мне надо еще поговорить с клоунами и вылечить больное горло.
– У-у-у! – стонет из спального мешка Син-Син. – Рехнуться можно. Мне так сна не хватает.
– Если собираешься присоединиться к нам, барышня, привыкай к ранним подъемам, – бормочет распорядительница цирка.
Дэнни снова пронзает укол зависти. Это я, я должен пробоваться в труппу! Но вот с чем? Может, конечно, с тем холодильником мне просто повезло, что я выбрался, – но стоило бы Заморе им рассказать…
На пути к собору они встречают Дарко. Он только что с утренней пробежки, вид у него свежий и бодрый, на шее висит полотенце.
– Роза, можно на пару слов?
– А подождать нельзя? У нас будет общее собрание за завтраком. Надо решить, кем заменить Замору. Ну и еще пару вопросов.
– В самом деле? – Дарко поглядывает на Дэнни, потом на Син-Син, в быстрых, как ртуть, глазах вспыхивает огонек любопытства. – И о чем это мне не рассказали?
– У нас проблемы, – отвечает Роза. – Мы почти уверены, что перед несчастным случаем кто-то передвинул пушку За-моры.
Дэнни слегка морщится: ему-то хотелось держать эту информацию в тайне до тех пор, пока они не предъявят ее клоунам.
– С тобой все в порядке, Дэнни? – спрашивает Дарко, заметив его реакцию.
– Просто волнуюсь за майора.
– Собираюсь расспросить клоунов после завтрака, – продолжает Роза.
– Я тоже хочу при этом присутствовать, – настойчиво сообщает Дэнни. – Или хотя бы понаблюдать за ними, когда они узнают.
– На случай, если ты забыл, – осаживает его Роза, – директор этого представления я. Очень здорово, что ты тут, Дэнни, но ты гость. И не более того. Решения принимаю я.
Ее отповедь останавливает Дэнни на полуслове точно удар кулаком в живот. Он даже вдохнуть не может. Просто гость… Завтра, или послезавтра, или на следующей неделе он уедет, а они останутся продолжать без него. Эта мысль – вдруг осознает мальчик – почти столь же невыносима, как и то, что кто-то здесь замышляет против него недоброе. Вот как много это для него значит!
А Роза еще не закончила:
– И еще Дэнни с майором вбили себе в голову безумную идею, будто тот же самый человек испортил водную камеру. Но с какой бы стати кто-то из наших хотел навредить Гарри?
– Что ж, если бы я искал кого-то на эту роль, – говорит Дарко, отчетливо произнося каждый слог, – я бы предложил Джимми Т.!
– А кто, черт возьми, этот Джимми Т.? – спрашивает Син-Син.
– Опозоренный бывший член труппы, – отвечает Дарко, отворачиваясь. – Отец Дэнни был вынужден его уволить. Никакого выбора не было.
Смутные воспоминания: раздраженные голоса, хлопанье дверей.
Роза, похоже, опять вся на нервах, замечает Дэнни. Проводит рукой по волосам:
– Да ладно, Дарко, он, конечно, запутался малость, но…
– Тебе он нравился, я знаю, – говорит Дарко, – но ты сама-то подумай.
– А почему твой папа его уволил? – интересуется Син-Син, повернувшись к Дэнни.
– Он все делал неправильно, а один раз Иззи оказалась из-за него в настоящей опасности…
– Нет, – перебивает Дарко. – Все еще хуже, Дэнни…
– Не сейчас! – Роза в ужасе вскидывает руки.
