– Товарищ полковник! Виноват! Больше не повторится!
– Да ты не перебивай, когда я говорю! А ну говори, быстро, это ты написал, что мне показали? – и начальник протянул несколько скомканных, сжеванных клочков бумаги.
– Я, товарищ полковник, – промямлил Кефиров.
– Молодец! Ну, Кефиров, действительно правы те, кто считает, что кадры решают все. А чего же ты мне ничего не посвятил, а? – начальник смотрел на Кефирова с надеждой услышать, что у него есть и для начальника столь же прекрасное, столь же чистое и невинное.
Но Кефиров, словно воды в рот набрал. В течение 15 минут, что говорил любимый начальник, Владимир Николаевич только стоял, как шпиль, и тяжело, и виновато вздыхал. В конце часовой беседы начальник спросил у Кефирова: «Скажи мне, Вовик, только честно, это ты сочинил?» И начальник, сильно картавя и заикаясь от охватившего его вдруг волнения, прочел следующие стихи:
Мы все избегаем капризов
И многого хочем достичь,
А завтра случайно с карниза
По черепу трахнет кирпич!
Сегодня имеем зарплату
И в бане кричим: «Поддавай!»
А завтра с лучами заката
На нас наезжает трамвай!
Сегодня имеем мы булки
И платим за даму в кино,
А завтра на водной прогулке
Пойдем утюгами на дно!
Кефиров стоял как вкопанный. Он очень любил Пушкина. Можно было даже сказать, что Александр Сергеевич был ему как отец, а может быть и больше. Однако эти стихи были намного прекраснее всего вместе взятого пушкинского наследия. В них столько было человеческой экспрессии, столько гармонии, такая чистота слога и стиля, что хотелось просто громко рыдать от охватившего восторга, от колоссальной радости, которую так редко мы испытываем от соприкосновения с прекрасным.
Неожиданно, резко, очень резко зазвонил прямой телефон. Дежурный по РУВД сообщил начальнику управления, что на территории района совершено убийство и машина с оперативно-следственной группой только что выехала на место преступления.
– Вызывай Диму, а мы с Кефировым уже спускаемся, – еще плаксивым, сильно вибрировавшим от только что пережитого волнения сказал в трубку начальник управления.
– Дима на месте, Вас ждет! – быстро, по-военному ответил дежурный.
– Давай, Кефиров, собирайся, хватит прохлаждаться! Поедем, делом займемся. Труп посмотрим. Это тебе будет полезно. Заодно в машине поговорим.
Волга начальника управления «летела» по городу к месту происшествия. Через 12 минут Дима подъехал к уже ожидавшим эксперту-криминалисту, следователю прокуратуры, следователю 34 о/м Монзикову, оперуполномоченному уголовного розыска с того же отделения милиции, откуда был Монзиков.
Для Монзикова это было первое дело, которое ему дали в первый же день работы. Так уж случилось, что когда прошла информация о совершенном преступлении, то все были на выезде: кто – где. А Монзиков ходил из угла в угол дежурной части как неприкаянный.
На земле, в большой луже крови лежало мужское тело без какой-либо одежды. Сверху, на 11 этаже виднелось распахнутое окно, из которого, видимо, и выпало «лицо кавказской национальности». Невдалеке стояли очевидцы – три бабули, которые видели все от начала до трагического конца. Со слов очевидцев около 12 часов дня сверху раздались матерные ругательства и в оконном проеме появился абсолютно голый молодой человек, которого сильно шатало из стороны в сторону. Пьяным голосом, с сильным кавказским акцентом и очень плохой дикцией Алискер – так звали погибшего – несколько минут призывал всех прохожих и жильцов соседних домов обратить на него внимание. Когда же внизу собралась толпа – человек 40-50, то Алискер раскрыл дамский зонтик и шагнул вниз. Умер дитя гор мгновенно. Квартира, из которой был совершен столь отчаянный прыжок, была закрыта. Мощная железная дверь с тремя замками преградила путь милиции, которая хотела проникнуть во внутрь и составить протокол осмотра, снять отпечатки следов и т. д.
Монзиков сразу же подключился к следствию. Он предложил обыскать труп, проверить карманы и попытаться найти ключи от квартиры, откуда было совершено отчаянное падение.
– Ндак ведь он же – голый! Какие ключи, а? – глядя с недоумением на нового следователя, спросил Семенов – эксперт-криминалист.
– Какие, какие? От квартиры, где деньги лежат! Вот какие, – раздраженно ответил Монзиков. – Заодно проверим – есть ли у него машина и имеются ли у него водительские права?!
– А это-то зачем? – с недоумением спросил все тот же Семенов.
– А ты сам-то подумай! Я правильно говорю, а? – Монзиков окинул покровительственным взором присутствовавших на осмотре трупа милиционеров.
– Это еще кто такой? – спросил у Кефирова начальник РУВД, показывая пальцем на Монзикова.
– Наш новый следователь, товарищ полковник. Монзиков. Капитан Монзиков, кстати, тоже поэт! – быстро ответил Кефиров.
– Да, так ты мне так и не сказал, чьи это я читал тебе стихи? Твои? – начальник пристально посмотрел на майора.
– Если честно, то мне так здорово не написать… – промямлил Кефиров.
– Тебе, значит, тоже понравилось, да? Хм. Я когда впервые их прочел, так сразу же ох. л от переизбытка чувств! Да, что ни говори, а талант себе дорогу всегда пробьет. Вот собрать бы всех талантов вместе, в нашем РУВД, вот было бы здорово, а!? – и полковник мечтательно посмотрел на Кефирова.
Минут через 30 была собрана исчерпывающая информация по данному происшествию. Алискер Бабкаев, уроженец г. Избербаш, 1973 г.р., холостой, нигде не работавший и не имевший постоянного места жительства прибыл в город с большой партией наркотиков. За три дня проживания на квартире двоюродного старшего брата Кисленко только единолично Бабкаев выпил 9 бутылок водки, два ящика пива, выкурил травки ни на одну машину. Находясь в сильном алкогольном и наркотическом опьянении, Алискер принялся читать себе вслух детские сказки и после прочтения сказки о Колобке, Бабкаев решил геройски прыгнуть с зонтиком вниз. Как правильно думал Монзиков, у Бабкаева никогда раньше не было водительских прав, хотя машину он водил, и не один год.
Сослуживцы поздравляли Монзикова с крупной победой. Дело было раскрыто по горячим следам, наркотики изъяты. Это был успех.
Монзикову начинала нравиться его новая работа.
Обычно, следователи форму не носят. То ли стесняются, то ли боятся чего-то, предпочитая простенькие дешевые костюмы и платьица. Вообще, в следствии работают и женщины, и мужчины, которых не намного больше. Образование у всех либо среднее специальное, либо неоконченное или даже просто высшее. С высшим юридическим образованием следователей в милиции процентов 15-20. В основном – это выпускники высшей школы милиции и других милицейских учебных заведений, где упал-отжался, лечь-встать и другие команды изучают несколько лет на таком же уровне, что и остальные предметы.
