На частых междусобойчиках сами следователи не раз рассказывали истории о том, из чего складываются оценки на экзаменах. Подход – пять, доклад – два, отход – пять. Итоговая оценка – хорошо.
Монзикову дали большой 12-метровый кабинет, где стояло 4 стола, 4 сейфа-холодильника и 8 металлических стульев. На каждом столе стояли местные телефоны, позволявшие связаться с дежурной частью отделения и был один городской телефон с длинным шнуром. Черный, образца конца 40-ых годов, телефон в основном работал только на передачу, т. к. в кабинете все время стучали пишущие машинки, постоянно шли допросы, все время кто-то что-то делал, что-то говорил.
У двух стенок валялось немыслимое множество разных предметов, которые именовались вещдоками
[17]. Монзикова, дипломированного юриста, посадили на уголовные дела особой сложности. Он вел убийства, мошенничества, угоны и кражи автомототранспорта, изнасилования.
Несостоявшаяся любовь
Монзиков оказался в окружении трех следователей: Ольги Михайловны, старшего лейтенанта юстиции, которой было в интервале между 25 и 40, Нины Михайловны, капитана юстиции и Динары Саидовны или как ее все называли Евдокии Сергеевны. Нине и Даше было под 50, а может быть и более. Да и на Монзикова они смотрели как-то по-особенному, по-матерински, что ли. А вот Ляля Михайловна глаз положила сразу.
– Чайку не желаете? Вам сколько ложечек сахара? Четыре или пять?
– С моими-то зубами только с сахаром и пить?! – без особого энтузиазма ответил Монзиков.
– А Вы женаты? – не унималась Ляля Михайловна.
– Да, уж.
– А дети есть?
– У кого? У меня, что ли? – сразу не поняв, ответил Монзиков.
– А Вы – шутник, Александр Васильевич! Ха-ха, ха-ха-ха!
– А у Вас варенье или конфеты есть? – вдруг ни с того ни с сего спросил Монзиков.
– Конфеты? Какие конфеты? – Ляля Михайловна даже опешила от такого простого и в тоже время трудного вопроса.
– Шоколадные. Можно эти, ну… – Монзиков отчаянно защелкал пальцами, пытаясь вспомнить название.
– Белочка?
– О! Точно! Молодец, – и Монзиков широко улыбнулся, показав здоровенные пустоты в почти сплошных искусственных зубах.
Даше надо было идти в детский садик, за внучкой, а Ниночка просто торопилась домой. Обычно у женщин по пятницам всегда бывают наполеоновские планы. Надо было закупить продуктов на выходные, приготовить обед, постирать, погладить, убрать квартиру, проверить уроки у детей… Короче, надо было, как всегда, заняться мелочевкой. Это у мужиков только глобальные и важные семейные проблемы – землетрясения, цунами, война, пожар. А женщины только и делают, что отдыхают. И когда усталый, слегка подвыпивший, после сытного ужина муж ложится на диван с газетой в руках, чтобы посмотреть телевизор или перекинуться по телефону какими-нибудь важными для всей страны (!) или даже человечества (!) новостями, то обязательно к нему начинает приставать жена с нелепыми просьбами.
– Сходи в магазин! Купи картошки, хлеба,…
– Щас! Все брошу и побегу!? Тебе надо? Ты и иди!
– Ах ты, паразит, такой – эдакий! Я, понимаешь ли…
И так изо дня в день, из года в год.
У Монзикова тоже была семья. Тоже была среднестатистическая жена. И торопиться домой не было никакой причины. Более того, Ляля Михайловна ему понравилась как только он ее впервые увидел. У нее была миниатюрная фигурка, тоненький, очень приятный голосок и от нее очень вкусно пахло. Она была такая миленькая, что Монзиков ассоциировал ее с абсолютно новенькой автомашинкой Окой – несбыточной мечтой брежневской молодежи. Ведь это же при Брежневе еще говорили, что будет выпущен новый молодежный автомобиль, который без проблем смогут приобрести студенты и пенсионеры, домохозяйки и инвалиды. Одним словом все те, у кого хватает денег только на туалетную бумагу да на противозачаточные средства, чтобы не плодить нищету.
Ляля Михайловна была замужем за инженером, с которым она вместе училась в институте, от которого родилась Вика – девочке было 21 год, – и который постоянно ее огорчал своими неимоверными выходками. То он, вдруг, хотел заниматься сексом прямо среди ночи. И тогда он будил ее самым нахальным образом и после очередной маленькой победы моментально засыпал, издавая такой храп, что соседи начинали стучать в стенку. То, вдруг, плотские желания возникали у него после столовского обеда. И тогда он приезжал к Оленьке на работу и занимался с ней любовью прямо на ее рабочем столе, пока ее коллеги находились на выезде или на обеде. Одним словом, муж ее был сам настоящим половым гангстером, террористом. Причем, он любил всех и все, что только могло или просто шевелилось. В подъезде, где жила Ляля Михайловна, почти в каждой квартире жили маленького роста, рыжие, конопатые и щербатые, кривоногие девочки и мальчики, похожие как две капли воды на ее единственного супруга. Даже в транспорте он не мог ехать спокойно – все время к кому-нибудь приставал. И что интересно, при росте в 164 см он имел колоссальный успех у женщин. О своих желаниях Александр Павлович обычно говорил конкретно и сразу.
– Познакомьтесь, пожалуйста, это – Александр Павлович, мой супруг, Викин папа… – обычно представляла в гостях своего мужа Ляля Михайловна.
– Александр Павлович! – Щеничкин протягивал свою маленькую волосатую ручку, здоровался с дамой и тут же заключал ее (ручку) в страстный поцелуй.
– Галина Павловна… – со смущением отвечала хозяйка или тоже одна из гостей дама.
– Галина Павловна! Извините, пожалуйста, но мне надо Вам кое-что сказать! Очень важное! Пожалуйте за мной, пожалуйста! – и как только под ручку или, держа рукой за талию, они отходили в сторону, Александр Павлович начинал страстно и пылко целовать и обнимать очередную избранницу. Самое удивительное заключалось в том, что в большинстве случаев дамы от подобных атак падали в обморок. И тогда они становились легкой добычей полового гангстера Щеничкина. Если была в квартире свободная комната с диваном или столом, то через каких-нибудь 10 минут с вероятностью в 90 % происходило внебрачное зачатие.
Друзья и подруги Щеничкиных об этом прекрасно знали, но сделать ничего не могли. Более того, рогоносцы-мужья из года в год приглашали чету Щеничкиных к себе в гости, заранее зная, что какая-то из женщин будет опять оплодотворена Александром Павловичем.
Если глаз Щеничкина падал на крупную даму, которая была много дороднее и выше него, то в ход пускался испытанный прием. Сначала даму надо было пригласить присесть на диван, а затем – следовала молниеносная атака.
Ляля Михайловна знала, что даже если ее супруг ей изменил на работе, после работы, то вечером и ночью он все равно с ней сделает тоже самое. Все годы, которые она прожила вместе с Александром Павловичем, Ляля Михайловна мечтала только об одном – чтобы муж ее угомонился, чтобы он стал пусть даже импотентом, но только прекратил свои половые выходки. Правда она не знала, да и не могла знать, что значит иметь мужа-импотента. Но как часто в жизни бывает, что несбыточные мечты придают особый шарм и специфический смысл нашему бытию.
