Диденко был в крайне затрудненном положении: с одной стороны – его понуждали остатки совести и вялые распоряжения руководства к производству и вынесению постановления по уголовному делу против Педрищева, с другой стороны – тоже руководство, купленное перекупленное Педрищевым и его компанией, через сослуживцев и подчиненных настоятельно рекомендовало закрыть дело.
– Ты не печалься! Понял? – Монзиков с уверенностью смотрел на Диденко, пытаясь уже в который раз достать клопа из-за спины.
Последняя ночь в ИВС была особенно трудной, т. к. сил бороться с гнусными животными ни у Ляхова, ни у Александра Васильевича больше не было. Спали они около 5 часов, но и этого оказалось достаточно для 100-процентного контакта с клопами и другими ползающими, кусачими прелестями ИВС.
– Васильич! Как же мне быть? Ведь мне уже ничего и на ум-то не идёт? Что ж теперь со мной будет, а? – Диденко готов был зареветь, но что-то его сдерживало.
– А хочешь, я возьму Монарцика в оборот и это!? Понимаешь мою мысль, а? Догнал?
– Не понял?!
– Ну, я же могу его того! Теперь-то догнал? Я правильно говорю, а? – Монзиков смотрел то на сидевшего неподалеку Гогу, то на смотревшего с легкой надеждой Диденко.
– Ты что, хочешь его того? – Диденко подался вперед. Толстенький, слабо просматривающийся подбородок и нижняя губа моментально придали лицу форму писсуара в мужском туалете.
– Ха! А ты как думал?! Ведь я же, всё-таки, адвокат?! Понимаешь мою мысль, а? – Монзиков наконец-то раздавил проклятого кровопийца и теперь тщательно обнюхивал пальцы рук, которые больше всего пахли не давлеными клопами, а самым настоящим дерьмом. На правой ладони было какое-то коричневое пятно. На левой – пятна не было, был лишь гнусный запах. Да, было над чем призадуматься!
– А как же ты его будешь, это…? – Диденко смотрел на Монзикова с такой жадностью, с таким интересом, что можно было подумать, что следак тронулся!
– Завтра я встречусь с Монарциком и всё будет о'кей. Он сам ко мне придет. Это точно.
– И ты что же, сразу его возьмёшь и?.. – Диденко сделал странное движение правой рукой – как будто в воздухе пролетел меч секир-башка.
– Не понял?! Ты что, не въехал? Ведь я ж тебе сказал, что я – это самое, значит, ну – адвокат!? Понимаешь мою мысль, а? Зачем же мне его, это самое, значит? – Монзиков хлопал глазками, и по виду был похож на голубя, у которого отобрали корм, а другие голуби всё клевали и клевали.
– Так ты, значит, его не будешь? То есть ты его не того, а только так? Да! А я, было, решил, что ты это! Вон, значит, как ты?! – Диденко пытался с честью выйти из тупика.
– Да ты не печалься. Я с ним заключу договорчик и через пару недель – месячишко подведу к мысли, что дело – жвах. Я правильно говорю, а? – Монзиков искал глазами курево, т. к. во рту всё пересохло, и на душе скреблись кошки.
Ляхов пытался уловить суть дела. Он так старался, что не заметил, как голова его застряла в прутьях решетки. Стараясь как можно больше услышать, Игорь Семёнович незаметно для себя протиснул голову через металлические прутья двери камеры. В неудобной позе он просидел с полчаса. Шея затекла, слегка распухла. Когда же Монзиков и Диденко подошли к Ляхову, то тот активно пытался убрать голову, но у него ничего не получалось. Из красной шеи раздавалось мычание. Сопел Игорь Семёнович так громко и так часто, что набор звуков вполне подошёл бы для киностудии, где проходило озвучивание движения паровоза.
Через полчаса Монзиков и Ляхов, поджидая электричку, стояли на перроне вокзала. Друзья остро ощущали потребность выговориться, но времени у них на это уже не оставалось. Надо было ехать домой.
Happy end
Не бросайте бычки в писсуары!
Они долго сохнут и плохо раскуриваются!
Из практики бомжей-курильщиков.
Усевшись за стол, перелистывая еженедельник, Александр Васильевич пытался войти в привычную колею. Однако состояние прострации его не покидало. И только приход Монарцика в 1000 вывел его из столь необычного состояния.
– Здравствуйте, Александр Васильевич! Как прошёл уикенд? – Виталий Сергеевич старался начать беседу с совершенно нейтральных вопросов.
– Вашего Педрищева я не видел, а с Диденко мы поговорили! – Монзиков внимательно вглядывался в Монарцика.
Виталий Сергеевич от изумления раскрыл рот и так бы и сидел, если бы не атака Монзикова.
– Ничего хорошего в Вашем деле я не усматриваю, понимаете мою мысль, а?!
– Не совсем… А…?
– Я не отказываюсь от Вас, но работы будет много, вот! Поэтому, готовьте лимон в кассу и пять – мне в карман, ха-ха! Старыми, конечно. Начинаем работу, – Монзиков достал чистый лист договора.
– Да, да, конечно… – Монарцик уже вовсю отсчитывал 6 млн. рублей. Купюры были стотысячные, абсолютно новенькие.
– Но, это только начало, а всё остальное будет чуть позже. Я правильно говорю, а? – Монзиков аккуратно заполнял договор.
Через три дня Монзиков позвонил Монарцику. Надо было встретиться. То, что удалось узнать о банном магнате и воротиле районного масштаба позволяло Монзикову рассчитывать на крупную премию от Виталия Сергеевича, на несколько бутылок коньяка от Диденко и тысяч на «ндцать» от Педрищева.
Организовав самое настоящее наблюдение за Педрищевым, Монзиков заполучил на него видео-доказательства (видеозапись он сделал лично в момент передачи наркотиков) торговли гашишем. Были прекрасно записаны два эпизода купли-продажи партии на 100 000 баксов.
Диденко уже был сориентирован. Руководство решило сдать Педрищева вместе с потрохами. Однако пока Педрищев еще не был арестован, у Монзикова возник гениальный план, согласно которому он берет с потенциального клиента крупную сумму денег и помогает ему уйти от ответственности за побои Монарцика. Решив эту задачу, у него есть шанс помочь за еще большие премиальные в деле с наркотиками, где он может поспособствовать Педрищеву получить не ч.4 ст.228 УК РФ «Незаконные изготовление, хранение, перевозка, пересылка либо сбыт наркотических средств или психотропных веществ» (от 7 до 15 лет с конфискацией имущества), а ч.1 ст.228 УК РФ, по которой светит небольшой для Николая Залмановича штраф.
Далее события развивались молниеносно. Монарцик получил от Педрищева 10 000 долларов США в счет компенсации морального ущерба Монарцика. Монзиков, якобы, за 5 000 долларов США закрыл уголовное дело (Монарцик-Педрищев). Это стоило ему плотного вечера с Диденко, когда на двоих под хорошую закуску было выпито ни много, ни мало – 3 литра водки. Педрищев очень порывался принять активное участие в попойке, но у Монзикова хватило решительности и сообразительности ограничить его только материальным участием. Кроме того, с Монарцика Монзиков для обоюдной пользы взял еще 5 млн. рублей и расписку, что доверитель к адвокату претензий не имеет.
