Занимаясь в молодости активно спортом, он выработал в себе такие бойцовские качества, которые в сочетании с национальными особенностями сделали его неутомимым тружеником. Мозг его работал круглосуточно, а тело – по 18-19 часов в сутки. Он успевал единолично контролировать все свои заведения. Долбенко устраивал ночные облавы на свои бани, рестораны, кафе и магазины, где заставал врасплох сонных и пьяных, лодырей и бездельников, которых немедленно выгонял вон. Да, уж, работники Долбенко боялись потерять работу, которая кормила их семьи и делала инвалидами каждого, кто отработал в системе более пяти лет. Потогонный конвейер выжимал силы и соки с каждого. А дети, тем временем, были предоставлены сами себе…
Однажды, после вечерней трапезы в одном из ресторанов Долбенко, настоятель местного прихода отец Акакий посоветовал Олегу Пантелеевичу стать ученым.
– Тебе, сын мой, надобно бы обрасти дипломами и регалиями, – и рука настоятеля потянулась к рюмке с водкой.
– А ведь я уже купил два диплома о высшем образовании! Ты же знаешь, что я и врач, и экономист? – Долбенко был уже изрядно пьян. Он был вынужден пить часто, но помалу, поскольку выпивка для него была лишь средством общения с нужными людьми, а не плотским наслаждением. Он пил и при этом сильно страдал. Не пить он не мог, но и питьё выворачивало наизнанку весь его организм.
– А помнишь ли ты, сын мой, на всенощной я лобызался с одним твоим профессором? – отец Акакий хитровато взглянул на своего преданного прихожанина – основного источника доходов не только всего прихода, но и большой семьи священнослужителя.
– А, с профессором? Ну, да, помню, конечно… – осоловелые глазки Олега перестали вдруг бегать по корпусу святого отца и взгляд его остановился на аккуратной поповской бороде.
– Вот ты дай ему работёнку, а я уж за тебя помолюсь! – и отец Акакий налил до краев водки в обе рюмки, которые больше походили на фужеры с ножками.
– А как мне с ним начать диалог? – Долбенко очень быстро сообразил, что именно сейчас-то отец Акакий его и наставит.
– А ты, сын мой, попроси своего адвоката, чтобы он поговорил с профессором, – отец Акакий залпом опрокинул в рот рюмку и не закусывая внимательно разглядывал на своей тарелке аккуратно отсервированные свежей зеленью кусочки филе форели слабой соли.
– О, спасибо, отец Акакий! – Долбенко достал мобильник и быстро позвонил адвокату.
– Слышь, э?! Давай, быстро, приезжай на избу! Есть разговор. Тут у меня отец Акакий… – Олег говорил небыстро, но четко, по-военному.
В два часа ночи на избу – так называлось кафе, где были сауна с бассейном, несколько номеров для возлюбленных парочек, тренажерный зал, бильярд, банкетник – прибыл адвокат в своей кожаной куртке и с пачкой дорогих сигарет. Все трое облобызались и начали обсуждать последствия еще незащищенной диссертации будущего политика Долбенко.
* * *
Проснувшись около одиннадцати часов утра, адвокат сразу же позвонил профессору. Недолго размусоливая, адвокат перешел к наступлению.
– А ты готов за хорошие деньги сделать парочку-тройку диссертаций? – адвокат, лёжа на двуспальном диване, правой рукой поглаживал полусонного бультерьера, а левой рукой то и дело подносил-относил ото рта сигарету. Пуская в потолок аккуратные кольца сигаретного дыма, он загадочно и интригующе рассказывал профессору о возможности неплохо заработать.
– Я – всегда готов! Только эта работа требует хорошей предоплаты! – Профессор быстро сообразил, что к чему и уже мысленно просчитывал перспективы траты своего научного гонорара.
– Сколько? – адвокат говорил очень спокойно, не подавая и тени своего волнения.
– Пятёрка под ключ! – отрезал профессор.
– За все три? – переспросил адвокат.
– За каждую! – несколько раздраженно уточнил профессор. – Ты пойми, ведь работы здесь немерено, соответственно, и денег должно быть столько, чтобы было не обидно каждому.
– А мне ты, когда сделаешь диссертацию? – адвокат, похоже, решил добить профессора и застолбить все возможные варианты одним чохом.
– Когда ты мне заплатишь, – профессор был непреклонен.
– Так я же тебе клиентов подтягиваю, – адвокат был в недоумении от притязаний профессора. Он уже давно не работал по специальности и привык зарабатывать на жизнь лишь приклеиванием хвостов и переводом тем с одного на другого.
– Слушай, ты ценишь свой труд? – не унимался профессор.
– Конечно, – адвокат сделал затяжку сигаретой и выпустил в потолок большой клуб дыма. Разговор явно не клеился.
– Вот и я ценю и свой и труд других, кто куёт учёных и кто тратит своё драгоценное время, кто и денно, и нощно пишет, работает в библиотеках,… – договорить профессор не успел, т. к. адвокат решил прервать разговор, почувствовав небывалое упорство и ослиное упрямство со стороны профессора.
– Ладно, мы всё равно ничего сейчас не решим. Давай, значит, завтра, в восемь вечера, на избе перетрем эту тему. Лады? – адвокат уже принял для себя стратегию дальнейшего поведения.
– А почему не в десять или в двенадцать? У меня, между прочим, кроме тебя и твоих тем есть ещё и свои обязательства перед семьёй! – Профессор проявлял поразительную твердость.
– Хорошо, давай в половине восьмого! Если мы задержимся на полчаса, то ты нас подождешь в банкетнике, заодно закажешь что-нибудь себе поесть, – адвокат достал новую сигарету и пытался в разговоре её раскурить. – Такой вариант тебе подходит?
– Подходит, только встречу мы проведем в 1700 и если вас не будет, то я поем и уеду, понятно? – Профессор говорил спокойно и решительно не хотел уступать ни в чем, даже в мелочах.
На следующий день профессор подъехал на своей машине чуть раньше назначенного времени, однако хохол с адвокатом уже сидели в банкетнике и громко разговаривали, то и дело, оскорбляя друг друга. Было трудно, скорее даже невозможно сразу понять, о чем они спорили. Только когда профессор поднялся на второй этаж, где располагался банкетник, голоса моментально стихли и слышны были только гулкие шаги тучного профессора и его легкая одышка.
Профессор производил впечатление богатыря. Его тучная фигура не столько раздражала, как это обычно бывает с полными и тучными людьми, сколько ошарашивала своей природной мощью. Всё было пропорционально и массивно. Достаточно интеллигентное и приятное лицо гармонично сочеталось с могучей шеей и большими кулачищами. Одет профессор был в классический костюм со скромным, но хорошо повязанным галстуком. Внешний вид свидетельствовал о деловитости и решительности профессора, настроенного на конструктивную беседу.
За полтора часа переговоров троица неплохо угостилась солеными грибками, осетринкой, форелью, шашлычком из телятины, овощным салатиком, миногами. Вместо хлеба все ели армянский лаваш. Из спиртного была только водка, которую практически пил только профессор. Много пили чая, минералки и вишневого сока. На десерт профессор заказал себе пломбир с томатным соком. Он так смачно ел, что и хозяин кафе, в конце концов, не вытерпел и заказал себе тоже мороженное с томатным соком.
