Дилеммы сталинских лет были связаны с тем, что не существовало ни одного простого решения, кроме отчаянной борьбы с превосходящим по силам противником. Чтобы выжить, нужно было изворачиваться, избегая лобовых столкновений, ибо то был прямой путь за решетку или на виселицу. Будучи школьником, я осознавал, что не имею права деклассироваться и должен продержаться. А продержаться – значит не деклассироваться.
Деклассирование – забытое сегодня слово. Оно означает утрату определенного уровня, что следует понимать широко: речь идет не о потере социального статуса, а об опасности оподлиться. Старинный рыцарский девиз – noblesse oblige – подразумевает, что человек чести не опускается до уровня противника, не позволяет себе недостойных или низких поступков, даже если что-то от этого теряет. “Благородное происхождение обязывает”. А теперь иллюстрация из фильма “Галоп”.
В ролях: Майя Коморовская, Бартош Обухович.
[ ♦ “Галоп”]
Умер Сталин. Хуберт и Казик принудительно несут караул в коридоре школы у бюста из гипса. На дворе ночь. Мальчики начинают нервно хихикать. Это видит их одноклассник Владек, с которым Хуберт соперничает за лидерство. Утром Владек доносит на ребят директрисе. Вскоре в ее кабинете начинается разбирательство. Владек произносит обвинительную речь.
Владек. Они смеялись в 0:28 ночи. Покатывались со смеху и показывали оскорбительные жесты. Особенно Хуберт.
Директриса (Владеку). А ты не отреагировал?
Владек (с гордостью). Я все записал.
Хуберт. Это вранье! Никто не показывал никаких жестов.
Владек. Он еще в прошлом году на параде продемонстрировал, что он – темная реакция.
Хуберт. Он борется со мной за первое место в классе.
Директриса. Довольно. Дело серьезное и будет рассмотрено на ближайшем педсовете. А пока вы оба, Хуберт и Казик, временно отстраняетесь от занятий.
Мальчики выходят в коридор. Владек шепотом угрожает Хуберту.
Владек. Ну теперь ты вылетишь из школы, вот увидишь.
Вечер. Тетя в атмосфере всеобщей неразберихи завершает урок французского с Ксаверием, старшим двоюродным братом Хуберта. Ксаверий, засыпая от усталости, механически повторяет спряжение какого-то глагола.
Ксаверий. Я не могу. Уже ни на что не способен. После этой работы ничего не соображаю, она выжала из меня все соки.
Тетя (резко). Соберись. Ты же знаешь, что тебе грозит: деклассирование. Понимаешь, что это значит?!
Ксаверий благодарит за урок, собирает тетради и уходит.
Хуберт. Я хотел посоветоваться.
Тетя. По какому вопросу?
Хуберт. Нравственному. Я сомневаюсь, что можно делать, а что нельзя.
Тетя (раздраженно). О, ты обратился не по адресу. У меня остались одни сомнения и наверняка посерьезнее, чем у тебя. Посоветуйся с кем-нибудь поумнее. Я не знаю, хорошо ли то, что я делаю. Вопросы совести – это не ко мне, правда.
Наутро, перед уроками, Хуберт приходит в костел. С портфелем за спиной без очереди проталкивается к исповедальне. Ксендз смотрит на него удивленно.
Хуберт (шепотом). Святой отец, я не согрешил, но хотел узнать, греховно ли то, что собираюсь сделать. У меня уже была похожая проблема. Я подглядывал, хотя не за чем было, и не признался на исповеди, а теперь намереваюсь… Простите, но я тороплюсь в школу.
Исповедующиеся нетерпеливо шикают.
Ксендз. Приходи ко мне в ризницу после школы.
Хуберт. Будет уже слишком поздно.
В отчаянии Хуберт уходит.
Суд над Хубертом перед всем классом. Кроме директора школы присутствуют классная руководительница и трое учителей. Выслушивают обвинения Владека.
Владек. Он повторял сообщения, услышанные по вражескому радио.
Хуберт краснеет как рак.
Директриса (Хуберту). Это правда?
Хуберт. Я просто учу язык.
Воцаряется тишина. Хуберт под партой подкладывает что-то в портфель Владека. Последний продолжает говорить.
Владек. Он сеет неверие в социализм и повторяет то, что там услышал.
Директриса. Это еще более серьезное обвинение.
Хуберт. Он врет! А сам читает книги, изъятые из библиотек.
Владек. Вранье! Докажи.
Хуберт. Тогда покажи, что у тебя в портфеле.
Владек уверенно достает портфель и передает директрисе, она высыпает все содержимое на стол. Среди учебников и тетрадей оказывается книжка, та самая, которую раньше Хуберт просматривал у матери в библиотеке, – “Ленин” Оссендовского
[14]. Владек неистово кричит.
Владек. Это его, он хотел дать мне почитать!
Директриса (Владеку). А ты хотел прочесть? (Обоим.) Откуда взялась эта книга?
Хуберт (в отчаянии). Я нашел ее.
Директриса внимательно рассматривает книгу. Поднимает ее над головой, открывает и всем демонстрирует.
Директриса. Надо же, кто-то вырвал титульный лист. Но посмотрим дальше.
Листает и находит штамп библиотеки родного города Хуберта. Захлопывает книгу, тем самым закрывая дело. Строго обращается к Хуберту.
Директриса. Собирай вещи!
Чуть позже в кабинете директора. Присутствуют: Хуберт, тетя, старший товарищ из госбезопасности и директриса. Запрещенная книга лежит на столе. Под присмотром человека из органов директриса отдает тете документы Хуберта.
Директриса (тете). Не вижу смысла продолжать этот разговор. Не знаю, как вам подскажет поступить партийная совесть, однако я не могу представить себе, чтобы Хуберт продолжил обучение в школе. Думаю, ему лучше всего пойти работать, начального образования вполне достаточно. Седьмой класс окончит заочно. Возможно, рабочий класс научит его тому, чему не смогла научить школа.
[♦]
И все же в школу я вернулся. В фильме – поскольку удалось добиться протекции всемогущего министра госбезопасности. А в жизни помогло покровительство, обретенное благодаря тому, что во время войны моя мать спасла несколько человек из гетто. Кто-то из них, поселившись потом в Израиле, подключил свои связи в Польше, и мне позволили восстановиться. Так я избежал ремесленного училища, куда меня ненадолго отправили, и запомнил: надо сделать все, что в моих силах, чтобы продержаться до выпускных экзаменов и поступить в институт.
