Комната Витольда.
Беспорядок. Последствия сборов и неожиданного возвращения. Витольд разбирает бумаги – механически, как бы из очевидной необходимости порядка. Гражина сидит за ним на постели. Дает ему какую-то бумажку. Витольд в рассеянности берет ее, затем кладет на нужное место, но через секунду неосторожно смахивает со стола.
Гражина. Теперь ты не можешь рассчитывать на хорошую работу.
Витольд. На хорошую не могу. Но и на плохую не буду. Что-нибудь найду.
Гражина. Может, кто-то поможет тебе? Ведь даже по закону ты не преступник…
Витольд (иронически). Почти.
Гражина. Но с квартирой ничего не выйдет.
Гражина будто нарочно развивает неприятную тему.
Витольд. Теоретически я кандидат на вступление в кооператив.
Гражина. Теоретически… Ты даже не получил прописку.
Витольд. Факт.
Гражина. Мог бы и отомстить как-нибудь.
Витольд. Наверное.
Гражина. И что ты сделаешь?
Витольд. Ничего.
Гражина. Неужели тебя не подмывает его сгноить? Можно сделать ему такую пакость, что он долго не опомнится.
Витольд. Можно.
Гражина. Тебе хочется?
Витольд. Хочется.
Гражина. Я считаю, такого человека по объективным причинам надо проучить. Да хоть бы устроить ему то же самое. (Гражина явно хочет спровоцировать Витольда.) Почему ты этого не сделаешь? Не хочешь?
Витольд. Хочу. И когда-нибудь сделаю.
Гражина кажется разочарованной, но ее мысли направлены совсем в другую сторону.
Гражина. Тебе все как с гуся вода.
Витольд. Откуда ты знаешь?
Гражина. Ты даже не переживаешь…
Витольд. Хочешь сказать, что я легкомысленный и не понимаю, что теряю?
Витольд бросает дротик в таблицу с числами, которой он пользуется, заполняя лотерейные билеты.
Гражина. Ну если ты не огорчаешься…
Витольд (взрывается). А ты хотела бы, чтобы я огорчался?
Гражина. Да. Тогда бы я действительно была тебе нужна. (Плачет.)
Витольд обнимает ее.
Витольд (тихо). Боюсь, мне придется тебя поколотить! Ты чудовище…
Гражина. Ты можешь жениться на мне.
Витольд (шутливо). Мало мне других забот!
Группа рабочих моет окна. Они висят в люльках на большой высоте. Пристегнутые тросами, колышутся на ветру специалисты по борьбе с акрофобией. Среди них Витольд. Он старательно трет резиновой тряпкой стекло, сбрызнутое чистящей жидкостью. В здании идет совещание. Чиновники увлечены работой – совершается международная сделка. Мойщики окон замечают мелкие проявления бестактности: один пнул другого под столом, кто-то снял тесный ботинок. Замерзших людей, висящих на тросах, смешит смущение человека, пойманного на неловком жесте.
[♦]
В последние годы усилилась чувствительность людей в вопросе равноправия полов, и текст, в котором мужчина, пусть и в шутку, угрожает женщине, что побьет ее, считается шовинистским выплеском, хотя мы знаем: иногда таким образом выражается нежность, а то, что эти слова не соответствуют критериям политкорректности, я считаю пустяком. Герой “Константы” женится на своей девушке, и теперь самое время задать вопрос: что значит «жениться»? По ветхо– и новозаветной религиозной традиции, супружество подразумевает прочный союз, совместную жизнь до самой смерти. Я упомянул Ветхий Завет в связи с разговором с Джорджем Соросом, легендарным миллионером и интеллектуалом. Он пригласил меня принять участие в одной публичной дискуссии в Вене и за завтраком рассказывал мне, дилетанту, как обрушить валюту. В тот год как раз случились азиатское валютное землетрясение и обвал рубля, о котором, как мне известно, Сорос публично предупреждал в СМИ. От того разговора в памяти осталась одна простая метафора: если на площади собралась масса народу и все чего-то боятся, достаточно двух десятков подставных провокаторов, которые одновременно крикнут “Бежим!”, и толпа понесется сломя голову. Именно так Сорос обваливал переоцененные валюты. Он обходился относительно малыми средствами, чтобы посеять панику и в очередной раз заработать на этом состояние. Сорос спекулировал на валютных биржах и объяснял, что с точки зрения морали его действия были глубоко справедливыми, ибо он развеивал иллюзии, иначе говоря – боролся с ложью и стоял на защите правды.
Я ничего не знаю о валютных биржах, поэтому не смог поддержать разговор, и мы перешли к теме меняющихся нравов. Сорос заявил, что супружеская верность – принцип, имевший смысл во времена, когда средняя продолжительность жизни не превышала сорока лет. Так было в ветхозаветную эпоху. Люди женились в юности, воспитывали детей и умирали молодыми, стараясь всю жизнь прожить с одной женой. Сегодня жизнь удлинилась, дети вырастают довольно быстро, и нужно придумывать что-то новое, иначе что делать с одной и той же женой до гробовой доски?
Думаю, миллионер провоцировал меня своим риторическим вопросом: “Как можно всю жизнь прожить в одном браке?” Эти сомнения мучают огромное количество наших современников. И даже требование воспитания детей становится теперь необязательным – браки распадаются быстро, когда сходит первая волна взаимного очарования. Человеческая жизнь проходит в длинной череде “отношений”, и кажется, люди уже не тоскуют по стабильности, не ищут фундамента, на котором можно построить что-то долговечное.
Впрочем, в жизни нет ничего вечного, мы знаем, что все проходит. У нас нет никаких иллюзий, мы сходимся, расходимся и всегда остаемся одинокими. Возможно, это доказательство зрелости?
Свой шестидесятый день рождения я встретил в Сочи, где заседал в жюри фестиваля “Кинотавр”. По случаю юбилея меня пригласили на какое-то утреннее телешоу в прямом эфире. Молодая ведущая с неподдельной наивностью спросила, не жалею ли я о том, что все время живу в одном браке, ведь у режиссера, встречающего на своем пути разных женщин, жизнь может быть намного интереснее. Я искал простой ответ, сознавая, что россияне смутно представляют, чем может быть прочный брак и почему он стоит каких-то жертв и самоограничений. В голову пришел пример из популярной тогда настольной игры “Монополия”. Я сказал, что, долгие годы живя с одной женой, мы вместе собираем очки, а каждый новый брак – это сброс, отступление на исходные позиции: все нужно начинать с нуля, причем понятно, что так далеко уже не зайти. Не знаю, убедил ли я кого-нибудь своим ответом, но сам твердо уверен: есть смысл строить жизнь вместе, подкрепляя себя надеждой, что мы идем к схожим целям.
Компьютерное поколение (к которому я не принадлежу) принимает определенную картину мира, предлагаемую машиной. В этой модели существенную роль играет функция “отменить”, возвращение к предыдущему состоянию, вследствие чего создается иллюзия, что так будет и в жизни. Тем временем необратимый ход событий перечеркивает эту иллюзию.
