В 1980-е годы я снял фильм “Императив”, герой которого, математик, наблюдает за сходом снега с крыши, измеряет длительность этого процесса и переживает неизбежность всего происходящего. Его девушка – биолог, и они представляют собой образцовую пару, обреченную на взаимное непонимание. (Фильм получил “Серебряного льва” на Международном кинофестивале в Венеции при поддержке Андрея Тарковского: он был членом жюри.) Я представлю первые сцены картины, где намечаются контуры типичных для таких союзов взаимоотношений.
В ролях: Роберт Пауэлл (исполнитель роли Христа в фильме Дзеффирелли “Иисус из Назарета”) и француженка Брижит Фоссе.
[ ♦ “Императив”]
Шапка снега на ветке дерева. Утренний вид из окна. Почти пустая съемная квартира: белые стены, стол, стул, стопки книг, череп с трубкой в зубах, несколько странных картинок, открытые занавески. Ветка в снегу колышется за окном.
Августин лежит, вглядываясь в пространство. Ивона спит рядом с ним на матрасе, лежащем на полу. Снег, тающий от теплого ветра, сползает с ветки, падает на землю. Августин резко вскакивает, открывает окно, бросает взгляд на часы. Ивона просыпается и смотрит на него.
Августин. Я ждал четверть часа, а точнее, семнадцать минут.
Ивона. Чего ждал?
Августин. Когда он упадет. Дует теплый ветер, снег тает и периодически падает.
Ивона. Тебе не холодно?
Августин. Холодно! Он упал на семнадцатой минуте с того момента, как я начал измерение. Это не имеет значения ни для снега, ни для дерева. И для нас тоже (Произносит эти слова в глубокой задумчивости, как бы противоречащей их содержанию.)
Ивона. Закрой окно. Простудишься.
Августин слышит в голосе Ивоны скрытое неприятие его внутренних колебаний.
Августин (вызывающе). Ничего страшного. Мне жарко.
Ивона (обеспокоенно). Ты плохо себя чувствуешь?
Августин. Да. Не мог спать. Что-то висит в воздухе. Может, погода меняется?
Ивона. Прими что-нибудь (показывает на полку, где стоят какие-то капли и порошки).
Августин. Что?
Ивона. Что-нибудь успокоительное.
Августин. Нет.
Ивона. Почему ты не хочешь? Зачем мучиться? Слезь уже с этого окна.
Августин. Не слезу.
Ивона (смеется). Слезешь.
Августин (задиристо). Я могу и выпрыгнуть.
Ивона. Не выпрыгнешь. Зачем тебе прыгать? (В голосе Ивоны слышится терпеливость, смешанная с покорностью.)
Августин (в неожиданном порыве злости). Низачем! Зачем падает шапка снега? Тоже низачем!
Ивона. Ты пил вчера?
Августин. Почему ты спрашиваешь? Тебе нужна причина. Я сижу голый на подоконнике в семь утра и философствую, а этому должно быть объяснение. Нет, не пил. И причины нет. Так же, как нет повода не выброситься из окна, что не значит, что я выброшусь.
Ивона смотрит снисходительно, как человек, переживший не один подобный разговор.
Ивона. Хорошо. Ты не сделаешь глупость, потому что тебе это не свойственно, а бегать голышом по снегу на рассвете – глупо. Особенно в исполнении многообещающего математика.
Августин. Как банально. (Августин раздражен этими хладнокровными рассуждениями.) Глупая провокация. Полагаешь, если я что-то сделаю, то наперекор тебе? Потому что должен быть мотив? Ты не в состоянии выйти из заколдованного круга причинно-следственных связей: твоя собака вырабатывает слюну при виде корма, твои мышки бегут по лабиринту к приманке. Вы слепы в вашем естествоведческом одурении.
Ивона. Кто-то должен быть реалистом, чтобы приготовить завтрак мечтателю, который сидит на подоконнике и скоро отморозит себе почки.
Ивона раздражена, ее терпение уже на исходе. В этот момент кажется, что она на самом деле не любит Августина.
Августин. А еще этот кто-то должен быть женщиной, ведь женщины – оплот рода человеческого. И не впадают в крайности.
Ивона. Да, я все время тебе объясняю.
Августин. Но ведь были среди вас святые, прорицательницы, куртизанки… Не все так ограниченны по половому признаку!
Ивона. Поищи другую.
Августин. Не говори так. Это же вопрос воли. Ты можешь быть другой, если захочешь, если сделаешь иной выбор. (В голосе Августина звучат умоляющие нотки.)
Разговор продолжается в сложной атмосфере злобы, снисходительности и тупого равнодушия. Раздражающая поза Августина, усевшегося на подоконнике, подогревает абсурдность ситуации.
Ивона (истерично). Да слезь же, наконец! Смотреть не могу, как ты сидишь на этом подоконнике, расставив ноги. День наступил. Тебя увидят люди. Студенты! Зачем ты делаешь из себя посмешище? Это бессмысленно!
Августин. А ты понимаешь, что такое смысл? Что значит это слово? В твоем биологическом понимании смысл состоит в приспосабливании с целью выжить. То, что я делаю, бессмысленно, поскольку не имеет конкретной пользы. И потому я это делаю. Сейчас я пройду по балкону соседки и по водосточной трубе залезу на дерево, а ты пожмешь плечами и уйдешь на кухню, чтобы не смотреть. И поступишь так, потому что ты ограниченна.
Ивона. Мне нужно из духа противоречия остаться и наблюдать, как ты дурачишься?
Ивона говорит спокойным тоном, словно поняла, что Августин дозревает до какой-то глупости, которую можно отсрочить, продолжая дискуссию. Она старается избежать разговора по существу.
Ивона (заботливо). А ты заработаешь насморк, умничая на подоконнике. Оденься.
Августин. Зачем?
Ивона. Чтобы идти на работу.
Августин. Зачем?
Ивона. Чтобы заработать деньги.
Августин. Я не должен. Ничего не должен. Ни одеваться, ни зарабатывать, ни жить.
Ивона (иронически). Позавчера ты утверждал, что человек должен только умереть. Это была более удачная формулировка.
Августин (оскорбленно). Это сказал профессор. Ты повторяешь, как попугай. А задумываешься хоть иногда, что это значит?
Вопрос повисает в воздухе.
Рассвет в комнате старого профессора-серба. Множество предметов, которые он собирал всю жизнь. Профессор в ночной рубашке стоит перед исписанной математическими формулами доской. Он плохо себя чувствует, тяжело дышит, неуверенно держится на ногах. На электроплитке закипает кофе и булькает, выливаясь на пол. Профессор смотрит на свежие пятна. Не сдвигается с места.
Снова комната Августина. Расклад не изменился. Августин сидит на подоконнике, высунув одну ногу на улицу. Ивона ходит по комнате, наводя порядок.
