– У нас его нет.
Марк молчит. Кажется, что он так далеко от меня. Будто он в другой комнате.
«Делай, что они говорят, – думаю я. – Не зли их». Второй грабитель подходит вплотную ко мне, я чувствую исходящий от него запах мыла и сигарет. Он грубо поворачивает мою голову, проверяя, нет ли в ушах сережек, затем хватает меня за левую руку. Что он делает? Я не сразу понимаю, что он пытается снять кольцо с моего пальца. У него в руке зазубренный нож. Я вспоминаю истории об отрубленных пальцах, отдергиваю руку и бормочу:
– Я сама сниму.
Я срываю кольцо, царапая костяшку, и отдаю украшение. Мне так хочется угодить ему. «Не насилуйте меня, не обижайте мою дочь. Не насилуйте меня, не обижайте мою дочь. – Вот и все, что вертится в моей голове. – Я сделаю все, что вы захотите».
– Сейф, где сейф? – повторяет невысокий.
Он ведет себя уверенно, он не такой взвинченный, как остальные. Наверное, он главарь этой банды. Я не могу смотреть ему в глаза.
– У нас нет сейфа, – уже в который раз повторяю я.
Марк по-прежнему молчит.
– Где сейф?
Его голос смягчается, и я вдруг понимаю, что он говорит с каким-то акцентом, он родом не из ЮАР.
– У нас нет сейфа.
Грабители молча переглядываются.
– Сядь. – Их заводила указывает на Марка.
Тот выполняет приказ, его лицо окаменело от шока.
– А ты пойдешь с нами. – Третий грабитель хватает меня за запястье, на нем колючие шерстяные перчатки, они царапают мне кожу.
Он тянет меня к двери, второй следует за ним.
– Нет… – шепчу я.
Я пытаюсь подать знак Марку, чтобы он что-то предпринял, чтобы не дал им увести меня, но он не двигается, даже не смотрит в мою сторону.
Грабитель, худой, нервный, взвинченный, дергает меня за руку – так собаку тянут за поводок. Второй в шаге от меня. Мы поднимаемся по лестнице. На втором этаже спальня. На втором этаже комната Хейден. Я чувствую, как снова накатывает паника, меня знобит, и я понимаю, что приняла решение: если они захотят изнасиловать меня или причинить вред Хейден, я буду сопротивляться. Я буду драться с ними до самой смерти. На втором этаже я пытаюсь высвободиться, когда худощавый открывает дверь Хейден. «Пожалуйста…» – всхлипываю я. Он заглядывает внутрь и осторожно, тихо закрывает дверь.
Худшее позади. Меня охватывает чувство колоссального облегчения, хотя теперь меня ведут в спальню. Они изнасилуют меня? Этому суждено случиться? Пожалуйста, только не проснись, Хейден! Только не проснись, милая! Один держит меня за руку, пока второй осматривает ящики, выбрасывая на пол носки и белье. Я не смотрю им в глаза. Ни разу не посмотрела им в глаза. Ни разу. Я смотрю на синий лак на пальцах ног. Худощавый что-то говорит своему подельнику, и тот забирает мой айфон, умелым движением извлекает сим-карту и сует телефон себе в рюкзак. Туда же отправляются мой макбук и часы Марка. Мне все равно. Я просто хочу, чтобы все это закончилось. Мы спускаемся по лестнице, по одной ступеньке за шаг. Я спотыкаюсь, и мужчина рядом подхватывает меня. Я едва не говорю ему «спасибо». Глупо. Затем они двадцать минут роются в ящиках у меня в кухне. Я не думаю о Марке, о том, что с ним делает сейчас главарь банды. Все мои мысли устремлены к Хейден: не проснулась ли она? Мы идем по коридору мимо столовой, и я вдруг замечаю кое-что странное: мне скучно. «Заканчивайте уже! – хочется крикнуть мне. – Изнасилование, убийство – что вы там задумали? Давайте просто покончим с этим».
Грабители заводят меня в гостиную – Марк по-прежнему сидит на диване, ни кровинки в лице.
– Ты в порядке? – хрипит он.
Я киваю.
– Хейден?
– Спит.
– Встать! – приказывает заводила Марку.
Тело плохо слушается от страха, и Марку приходится опереться на руки, чтобы подняться. Нас заталкивают в кухню, распахивают дверь кладовки. Грабители обсуждают что-то на незнакомом мне языке.
– Сидите тут до утра, – веско говорит заводила, когда нас вталкивают в тесную кладовку.
Он уходит, дверь кладовки закрывают, и мы оказываемся в темноте. Через пару секунд дверь распахивается – он проверяет нас.
Дверь опять закрывается. На ней нет замка.
Я дрожу, во рту странный привкус, будто я напилась крови. Мы легко отделались: нас не связали, не завязали нам глаза, нас не пытали, не изнасиловали. По стандартам ЮАР, нам повезло.
Медленно тянутся минуты. Я больше не могу терпеть. Я прижимаюсь ухом к двери: может быть, они ушли?
– Как думаешь, нам…
– Ш-ш… – осаживает меня Марк. – Они могут услышать.
– Но нам нужно удостовериться, что с Хейден все в порядке.
– Ш-ш… – повторяет он.
Я выбираюсь из кладовки и бегу к дочери. Марк не двигается с места.
– Стеф?
Голос Марка отвлекает меня от воспоминаний о той ночи – воспоминаний, о которых меня предостерегала психолог из отделения полиции.
Я замечаю, что все еще тереблю палец, где когда-то было обручальное кольцо. Марк тянется ко мне, но я отдергиваю руку.
– Нужно купить тебе новое, Стеф. Новое кольцо.
– Да. Когда-нибудь. – Заменить кольцо не так просто, как лептоп или видеокамеру.
– В ближайшем будущем, обещаю. Слушай, может, нам купить кольцо здесь?
– С таким курсом обмена валют? Это безумие, Марк! – Но я улыбаюсь. – Мне не нужно кольцо.
Я смотрю на свое пальто. Оно усыпано крошками. И булочка, и круассан исчезли. Я не помню, как съела их.
Марк смотрит в телефон.
– Тут неподалеку музей восковых фигур, расположен в старом здании театра. Хочешь повеселиться на китчевой выставке?
– Может быть, завтра. – Сейчас мне нужно на свежий воздух. – Давай прогуляемся.
– Отличная идея.
Было видно, что ему стыдно за такой короткий разговор с Хейден.
Следующую пару часов мы провели довольно приятно. Я выбросила проблемы Пети из головы и радовалась тому, что с Хейден все в порядке. Конечно, квартирка нам досталась не лучшая, зато в ней сухо и тепло, и, не станем забывать, мы за нее ничего не платим. Мы погуляли по широким бульварам, держась за руки, и полюбовались величественным зданием оперы. Потом прошлись по Рю-Рояль, притворяясь людьми, которые могут позволить себе роскошные бумажники и шоколад ручной работы. Город очаровал меня. Мимо проходили женщины в меховых накидках и роскошных шарфах, местные модники разгуливали в лакированных туфлях, которые у нас дома стали бы носить разве что самые отпетые пижоны.
