Увернувшись от одного удара, Ярослав попал под второй и отключился. Он уже не увидел, как его противники отлетели в воду, как Воевода мгновенно среагировал и набросился на нежданного защитника. Два физически равных противника наносили друг другу удары и отражали их в сложной и завораживающей технике бесконтактного боя. Словно акробаты, они кружились в гибком смертельном танце, не касаясь друг друга. Каждую новую серию ударов Воевода планировал закончить мгновенной смертью мальчишки Атума, и каждую атаку Азазель просчитывал и отражал. Отражал порой в последний момент. Так, очнувшись на доли секунды, Ярослав успел увидеть мелькнувшее подле его горла лезвие.
И все же физически равные противники интеллектуально равны не были. Воевода проиграл. Очередное его нападение обернулось защитой. Азазель сумел забрать юнца и исчезнуть вместе с ним. А заодно и мальчишку-беглеца, которого солдаты отловили в горах, изменник тоже прихватил с собой.
– Сохранишь? – обратился он к Нинхурсаг.
– Сохраню, – теплым мягким дуновением прозвучал в мыслях ответ.
Мальчишки тут же исчезли. Рассказывать что-то о них Нинхурсаг не требовалось, она знала и ведала все, что творится в обоих мирах. Обе планеты были пронизаны ее нервными окончаниями. Корни растений можно было отыскать в любом уголке. Нинхурсаг чувствовала каждое движение, каждый шорох, слышала каждый голос и делала это всегда, в каждый момент времени. Кит, плывущий по океану, на спине которого кипит жизнь.
Азазель опустился на траву и уставился на яркое, голубое, чистое небо. Здесь изменников, как он, встречали радушно и помощь оказывали посильную. В его далеком будущем детстве Нинхурсаг больше не существовало. Создатель уничтожил и этот уникальный, потрясающий разум, оставив на планетах лишь его скелет.
– Взгляни, – прошептала Нинхурсаг.
Чистоту и свет неба вдруг нарушили картины чудовищной бойни, устроенной созданиями где-то недалеко в будущем.
– Ты путаешь меня с другим ангелом, – прошептал Азазель. – Я никогда не утверждал, что прав.
– Подумай, – проговорила упрямая собеседница и продолжила свою нехитрую демонстрацию. Менялись действующие лица, события, места, время, но суть происходящего не менялась. Люди и создания показывали все самые страшные свои пороки. Азазель невозмутимо созерцал и молчал. Он действительно размышлял.
Нинхурсаг знала, что Азазель придет именно с этими мальчишками именно в это время, и потребовала, чтобы он понял нечто очень важное, то, что пора ему понять именно теперь.
– Я не собирался вмешиваться, хотел только исправлять.
– Ты уже вмешался, – парировала собеседница.
– Это был необдуманный порыв.
Нинхурсаг не ответила. Одарила его легким ласковым дуновением теплого ветерка и отдалилась. Она никогда не вела бессмысленных бесед.
Азазель улыбнулся и сквозь доступный переход отправился в убежище, которое сам себе же и возвел в далеком прошлом. Нужно было подумать, как помочь созданиям научиться контролировать оба своих мира и, главное, с чего начать. С кого начинать, ангел уже знал.
За несколько недель своего бытия он провел наследника Атума через все важные жизненные решения, помогая ему найти мудрость и обращая из мальчишки в мужа. Нашел он первую сироту Ягу, чья сила и любознательность положили начало явлению, которое впоследствии стали называть контролируемыми переходами. Помогли они с Нинхурсаг и маленькой слабой девочке обрести приемного отца.
– Больше никогда ты не позабудешь, насколько хрупка и ценна самая короткая, слабая и беспомощная в обоих мирах разумная жизнь, – прошептала Нинхурсаг, баюкая напуганного Ярослава с ребенком на руках. Конечно, Атум этих слов не услышал. Он ощутил лишь поток силы, дающий осознание сказанного Нинхурсаг.
– Мне нравится с ними говорить, – ответила она на молчаливый вопрос Азазеля. – Не со всеми.
Ангел усмехнулся:
– Ты сентиментальна. Что там Гавриил?
– О твоих деяниях он не ведает. Его занимает тот, кого не зовем по имени.
– Тайна нашего существования так и остается открытой?
– Остается. Неизменно это. Интересно теперь иное. Взгляни.
Сквозь открытое Нинхурсаг окно Азазель увидел необыкновенное сражение. Гавриил, величайший из воинов, не мог справиться с двумя довольно простыми созданиями. Одно, рожденное быть источником чистой бесконечной энергии, и второе – контролировать этот источник. Такие пары появлялись на свет прежде, но соединиться в столь могущественный единый организм не могли.
– Кто сделал эту ведьму такой?
– Никто. Она сама. Я вижу их в каждой ветви будущего. Это самая ясная ветвь. Они погибнут.
– Значит, создадим ту, где они выживут и где будут полезны.
– И ты хочешь, чтобы они поверили в мое умение обездвижить ангела?
– Ты, видимо, забегаешь вперед. Я еще не дожил до этого момента.
– И за черта извиниться не забудь.
Азазель укоризненно покачал головой. Ему никогда не нравилась дурная привычка Нинхурсаг давать советы наперед. Он согласно кивнул, а затем в недалеком для себя будущем произнес:
– За Зверобоя извини. Он в себя придет. Мне клинок нужен. Гавриила с голыми руками искать – глупость. Он больно не любит, когда от работы отвлекают.
Маруся застонала и села, ухватившись обеими руками за голову, которая болела нещадно. Кто-то заботливо погладил ее по спине.
– От какой работы? – Голос принадлежал шефу. Гладил ее по спине тоже он.
– Это долго разъяснять.
Руся поерзала. Некомфортно было. Поверхность под попой горячая. Песок на зубах. Палящее солнце тоже уюта не добавляло.
– И все же. Договаривай теперь. Рыжик, открой глаза, ты уже встала. И подвинься в тень.
Руся со вздохом подняла веки. Тень нашлась рядом. Ее давал навес из желтого, почти белого камня. Шеф и ангел сидели тут же, друг напротив друга, скрестив ноги, и оба внимательно ее рассматривали. Козлова секунду-другую понаблюдала за мужчинами в надежде на ослабление столь пристального внимания, поняла, что его не избежать, поднялась на четвереньки и переползла за спину начальства. Там, по ее мнению, находилось самое надежное убежище во всей этой враждебной атмосфере неизвестности.
– По задумке, мы должны построить светлый, благочестивый, идеальный мир, населенный такими же светлыми идеальными душами.
– Идеальный с чьей точки зрения? – не поняла Руся. Выглядывать из-за спины шефа на его собеседника она не стала. Ее больше занимала внутренняя обстановка полутемного прохладного помещения, вход в которое был как раз напротив нее. Оттуда доносилось тихое журчание воды.
Азазель улыбнулся:
– Не с моей. Для меня сущие миры уже прекрасны. Вот мотаюсь и исправляю все, что они перекраивают ради идеального будущего.
