– Лиса судили вчера и быстро приговорили к повешению, – злорадно объявил Граббс. – Ясное дело, будете оба с ним болтаться, плечом к плечу.
Алекса обрадовалась известию, что Мак еще жив, но радость быстро омрачили мысли о жестоком ударе, нанесенном им судьбой. Ей вдруг стало интересно, появится ли на суде Адам. Она надеялась, что нет. Она больше не желала его видеть. Единственным чувством, которым она могла сейчас удостоить мужа, была ненависть.
Алекса, тщательно вымывшись, расчесывала черные, доходящие до стройных бедер волосы до тех пор, пока они не заблестели, словно шлифованное стекло. Из зеркальца, которое предусмотрительно вложила в узелок Мэри, на нее взглянул маленький бледный овал. Потухшие васильковые глаза казались чересчур большими для ее лица, а кожа приобрела прозрачность, граничившую с хрупкостью. Алекса не ожидала увидеть себя такой изможденной, потому что с детства отличалась бодростью и выносливостью. Долгие недели в сырой камере без доступа солнечного света серьезно подорвали ее здоровье, и Алекса поняла это как никогда ясно, тщетно выискивая в зеркале хоть намек на красоту, которой обладала прежде.
Забирать Алексу пришел ненавистный капитан Баррингтон, свысока глядевший на неухоженную арестантку. Тело у Алексы было чистым, а вот платье испачкалось и покрылось пятнами из‑за долгих недель непрерывной носки. Погода стояла жаркая, но Алекса прикрывала плечи поношенной накидкой в надежде замаскировать плачевное состояние наряда.
– Час расплаты наконец настал, леди Фоксворт, – пренебрежительно ухмыльнулся Баррингтон. – Должен сказать, вы совсем не похожи на красавицу, переступившую порог этой камеры всего несколько недель назад.
– А как иначе, если мне не оказывали ни малейшего внимания и ни капли снисхождения? – зло спросила Алекса. – Со мной обращались хуже, чем с животным.
– Расскажете об этом губернатору или генералу Превосту, когда их увидите, – безразлично пожал плечами Баррингтон. – Поторапливайтесь, – добавил он, совершенно не по-джентльменски выдворяя Алексу из камеры.
Алекса быстро заморгала, привыкая к свету. Ее тут же затолкали в закрытый экипаж, который рванул с места, не дав времени устроиться на сиденье. Сидевший рядом капитан Баррингтон достал безукоризненно чистый платок и вытер лоб. Нет, никогда ему не привыкнуть к постылой саваннской жаре.
Во время короткого переезда из особняка губернатора к зданию, где должен был проходить суд, Баррингтон развлекал Алексу новостями о войне. По его словам, генерал Генри Хамильтон, британский командующий в Детройте, захватил Венсен в Иллинойсе. Только Баррингтон не знал, что, пока он рассказывал об этом Алексе, Венсен уже атаковал Джордж Роджерс Кларк
[1], который затем с успехом отбил британский командный пункт. Эта операция во многом позволила освободить приграничную территорию от набегов индейцев и дала американцам опорный пункт на северо-западе. Обо всем этом Баррингтону предстояло узнать позднее, из депеш, отправленных генералу Превосту, но задержавшихся из‑за поимки курьера.
Скорее, чем хотелось бы, экипаж достиг мрачного на вид здания, где проводили судебные заседания, и Алекса отпрянула от окна, шокированная толпами людей, по всей видимости ожидавших ее появления. Выйдя из экипажа, Алекса пережила момент смертельного ужаса, ибо ее предположение оправдалось. При появлении Алексы толпа осатанела, и в ее адрес со всех сторон полетели гнусные проклятия. Если кто-то и разделял ее взгляды, эти люди благоразумно держали свои чувства при себе, чтобы их не постигла та же участь.
– Изменница! – орали в напирающей на нее толпе. – Повесить двуличную суку!
Это был кошмар, и Алекса, ослабленная долгими неделями заточения, чувствовала, что тонет в море враждебности. Ей хотелось забиться в дыру, потерять сознание, раствориться, если возможно. Что угодно, лишь бы укрыться от брани, которой забрасывала ее разъяренная толпа тори.
Лишь одно не дало Алексе опозориться и рухнуть без сознания к ногам своих мучителей. Адам! В толпе безымянных лиц выделялось одно знакомое. Красивое, надменное лицо со стальным взглядом, будто кинжалом пронзившим Алексу в самое сердце. Первой ее мыслью было: Адам выглядит как прежде, не считая напряженных линий, едва заметно стянувших его лицо.
Сердце Алексы сжалось от горя, когда она увидела рядом с графом леди Гвен, по-хозяйски висевшую у него на локте. Горький, удушливый ком ненависти поднялся к ее горлу. Алекса, почувствовав, как тьма накатывает на нее, собрала все силы, еще остававшиеся в ее изнуренном теле, и взяла себя в руки. Нет уж, она не доставит Адаму и Гвен удовольствия видеть, что, появившись вместе, они причинили ей невыносимую боль. Выпятив нижнюю губу в знак злостной непокорности и решительно стиснув зубы, Алекса отогнала тошноту и мрак, грозившие захлестнуть ее, и шаг за шагом побрела сквозь толпу.
В душе она безоговорочно приняла неизбежное. Адам в самом деле бросил ее, и ей придется в одиночестве принять бесславный конец.
12
Адам едва не откинул надменную каменную маску, когда увидел, как Алекса пошатнулась, а потом выровнялась, разглядев его в толпе. Она выглядела изнуренной и худой; нежная кожа век под ее огромными фиолетово-синими глазами набухла темными кругами. «Как она, наверное, меня ненавидит», – подумал Адам, едва не бросившись защищать Алексу, несмотря на твердую решимость изображать полное безразличие к ее участи. Но рука леди Гвен, сдавившая его локоть, вернула Адама в чувство, и он сумел внешне спокойно проследить за тем, как Алекса, собравшись с духом, расправила узкие плечи и, не теряя достоинства, прошла сквозь обозленную толпу.
«Словно мало того, что мне пришлось не моргнув глазом смотреть, как судят и приговаривают к смерти Мака», – угрюмо думал Адам. Особенно учитывая тот факт, что его вызывали давать показания. Сознательно обманывая под присягой, Адам поклялся: Мак вполне может быть Лисом. Он пояснил, что редко виделся с другом и не был посвящен в его личную жизнь. Мак никак не отреагировал на слова Адама. Страшные раны Мака начинали заживать, но он все еще был слишком слаб, чтобы самостоятельно прийти в зал суда. Адаму стало ясно: за его другом не было должного ухода, необходимого, чтобы ускорить выздоровление. И, судя по выражению бледного лица Алексы, с ней обращались не лучше.
В зале суда толчея не уменьшилась, поскольку люди ринулись вслед за Алексой, спеша занять удобные места. Суд над ней обещал пройти еще занимательнее, чем над Лисом, по той простой причине, что Алекса не только обвинялась в измене, но и была красивой женщиной. Кроме того, заседание по делу Лиса сильно разочаровало тори. В худой и жалкой тени мужчины, которого внесли в зал на носилках, не было ничего романтического и разудалого. По правде говоря, все разбирательство являлось фарсом.
Поэтому Саванна с огромным нетерпением ждала суда над Алексой. Масла в огонь подлило известие, будто ее муж, лорд Пенуэлл, наконец вернувшись после тайной миссии, публично осудил ее действия и отказался не то что помогать, но даже видеться с ней. Как будто в подтверждение этих слухов Адам сразу же начал встречаться с леди Гвен, которая, как все знали, была очень близка к тому, чтобы стать леди Пенуэлл, пока Алекса не свалилась словно снег на голову и не отняла у нее этот титул. Когда через непристойно короткий промежуток времени Алекса округлилась, причина поспешного брака сделалась всеобщим достоянием. Некоторые даже доходили до заявлений, что «потаскушка получила по заслугам».
