Если честно, знать это Генриху было ни к чему. Не то чтобы не интересно, но давным-давно не актуально. Выдохлись чувства, вот какая штука.
«А может быть, и выдыхаться было нечему…»
– Так вы, Айдар Расимович, ко мне за благословением пришли?
– Именно так, – кивнул генерал. – За благословением. Дела семейные они, знаете ли, иногда так закручиваются, ни одна контрразведка не разберется.
– Это все? – Генрих решительно не был расположен вести долгий разговор.
– Маргарита сейчас в Новогрудке, я поговорю с ней при первой возможности. Как обстоятельства позволят…
– А если не позволят?
– В каком смысле? – Бекмуратов – тертый калач, его вот так запросто «на ура» не возьмешь, но именно поэтому и «считает» он быстро.
– В самом прямом, – пожал плечами Генрих. – Все под Богом ходим.
– Я напишу ей письмо и…
– Вы попросите прибыть ее на станцию назначения!
«А ты, брат жандарм, как думал? Я сюда не в бирюльки играть приехал и полумерами не обойдусь!»
– Прямо на станцию?
– А чего тянуть? Вы ведь догадываетесь, Айдар Расимович, что я полумерами не обойдусь, ведь так? Решать вам, но я предпочитаю – сразу в воду и с головой. А вы?
– Утечка в газеты?
– Не мелочитесь, князь! – Генрих правила игры знал хорошо и в расстановке акцентов никогда не ошибался. Это не он пришел к Бекмуратову за одолжением, все обстояло с точностью до «наоборот». – Дайте объявление в газеты.
– Но Маргарита ничего еще не знает!
– Забыл вас спросить, – сменил тему Генрих, – вы хоть венчаны?
– Мы сочетались гражданским браком. Разность в вероисповедании…
– Мне это, Айдар Расимович, по большому счету неважно, – вежливо прервал собеседника Генрих. – Мой род, я думаю, вы об этом слышали, ведет начало от хазарского мурсы, иудеями были и некоторые другие мои предки, но Геральдический комитет, как вы знаете, института гражданских браков не признает. То есть в глазах властей ваш брак с Маргаритой, в лучшем случае, морганатический – и это еще, если император одобрит, а в худшем – конкубинат
[34], сожительство, фактические брачные отношения. Вы же юрист, генерал, должны понимать.
– Я понял, – Бекмуратов поджал губы и еще выше задрал твердый подбородок, он сдавал позиции, но и капитуляцию некоторые умеют превратить в нерядовое представление. – Маргарита будет встречать наш поезд. Я переговорю с ней прямо на станции и сразу же организую вашу с ней встречу. Заявление для прессы появится в вечерних газетах и выпусках новостей на радио и телевидении.
– Не забудьте поговорить с ней о смене отчества.
– Разумеется.
– Тогда вопрос закрыт.
– Благодарю вас, Генрих Романович! – судя по всему, Бекмуратову не полегчало. Будь его воля, он не стал бы спешить, но у Генриха на сей счет имелись свои резоны. – Могу ли я считать?..
– Обниматься не станем, – усмехнулся в ответ Генрих. – Но на данный момент можете рассматривать наши отношения как родственные. В известном смысле, так и есть, но я не стал бы торопить события. Вы со мной согласны?
– Так точно! – в ответе генерала отчетливо прозвучало понимание дистанции. Военные такого рода нюансы улавливают легко, они в этом мире живут, этими нюансами дышат. Формально и Бекмуратов, и Генрих имели равные звания, но ближайшее будущее сулило драматические изменения. Айдар Расимович это знал и отношения выстраивал согласно табели о рангах.
– Есть еще один вопрос, с вашего позволения…
– Вопросов тьма, – усмехнулся в ответ Генрих, – знать бы еще, где ответы хранятся. Ну, да ладно. Что за вопрос?
– Еще один семейный казус, проистекающий из предыдущего.
– Ольга?
– Да, – подтвердил Бекмуратов. – Как ни крути, Генрих Романович, Ольга мне свояченица, да и Маргарита…
– Но мне-то она никто.
– Так-то оно так, но, возможно, мы смогли бы уладить вопрос по-родственному?
– И как вы это видите, генерал?
– Ольга Федоровна просит аудиенции, – объяснил генерал, понижая голос. – Она испрашивает позволения объясниться и молит вас о прощении, – Бекмуратов развел руками, как бы показывая, что это все, на что он способен, и обернулся к Наталье, – разумеется, это касается и вас, баронесса.
– Ну-ну… – Генрих бросил взгляд на часы. – Время терпит. Пусть заходит. Людвиг! – крикнул он в глубину вагона. – Пусть там пропустят Ольгу Федоровну Станиславскую! А с вами, генерал, мы увидимся в салон-вагоне Ивана Константиновича… Ну, скажем, через полчаса. Извинитесь там за меня, скажите, дела семейные…
* * *
Следует отметить, вид Ольги радовал глаз. Натали даже зажмурилась от удовольствия, рассматривая оплывшее от синяков лицо одноклассницы.
– Здравствуй, Ляша! – сказала она своим самым «бархатным» голосом и улыбнулась той самой, «открытой» улыбкой, какой учили их улыбаться когда-то в гимназии. «Лучезарно улыбнулась», и, похоже, ее старания не пропали втуне. Высокий широкоплечий красавец-адмирал, сопровождавший отделанную – а отделала ее Натали от всей души – контрразведчицу, явственно поплыл. Впрочем, Натали подозревала, что причиной тому не столько ее «особая краса» и нечеловеческое обаяние, сколько «аромат» страсти, едва не охватившей их с Генрихом всего несколько минут назад, и все еще растворенный в жарком воздухе салона.
– Прошу прощения, господин князь, что взял на себя смелость явиться без приглашения! – отчеканил адмирал, стараясь смотреть на одного только Генриха. – Вице-адмирал Третьяков-Ховрин, честь имею!
– Рад знакомству, адмирал! Чем обязан? – Складывалось впечатление, что Генрих не удивлен и визитом адмирала. Он вообще, похоже, редко удивлялся, тем более, когда знал о событиях заранее.
«Знал? Возможно… Отчего бы и нет?»
– Господин генерал, – адмирал стойко боролся с соблазном, но глазом все-таки косил, – я уполномочен принести самые искренние извинения от лица командования флота и членов Адмиралтейского совета. Случившееся отвратительно и непростительно, как с точки зрения законов империи, так и с точки зрения офицерской чести. Тем не менее, руководство флота, и здесь я должен особенно подчеркнуть, что адмирал Чаромный действовал на свой страх и риск, не поставив в известность о своих намерениях ни одно из начальствующих лиц флота, не говоря уже о главнокомандующем и его штабе… – адмирал явственно запутался, начав выстраивать слишком сложную синтаксическую конструкцию. – Штабе! – повторил он, а краска уже поднималась по горлу к ушам и подбородку, делая стоячий ворот адмиральского мундира еще более тесным, чем задумывали его модельеры от машинерии. – Штаба… Штаб…
