– Открывай…
Следующие несколько минут тянулись, как постылый труд. Тяжело, муторно, но и бросить нельзя.
«Терпеть… Страдать… Терпеть…»
– Ну, погнали! – прервала монотонный речитатив Феодора. – Давай, Тата!
– Где Гут?
– У Гоши неприятности! – Похоже, Феодора и сама не возражала бы против дозы. – Он… Ну, ему пришлось срочно уехать…
– Что значит уехать? – думать становилось легче, жить – веселее.
– Он сказал… Постой! – Глаз косит на кокаин, брови хмурятся в попытке вспомнить.
– Вспомни и бери!
– Да, я и так стараюсь… Постой! Вот! Он сказал передать пакет и сказать… Точно! К Вектору не ходи! Он сказал, Вектор – это имя. Ты знаешь.
– Не ходить?
– Ну! Я же тебе говорю! К Вектору не ходить! Что-то там не так пошло… или вышло? В общем, он еле убежал, но тебя ему сдавать не хотелось. Он сказал, совесть надо иметь. Вот!
«Вектор? А что! Все может быть! Или… И проверить легко!»
– Вот что, Фе! – она дождалась, пока саксофонистка примет дозу, и усадила ее в кресло перед зеркалом. – Посиди тут пока. Минут десять не высовывайся и за мной не ходи! Получай удовольствие!
– Как скажешь!
– Вот и чудно! – Натали достала из пакета пистолеты и наскоро осмотрела. Макаровы пятьдесят восьмого года, тип «Аэро» – для ВДВ и спецподразделений. Оружие серьезное, качественное, и, если действительно, прямо с завода, то цены этим стволам нет.
«Так это, выходит, Гут с меня еще по-божески взял. Мог и по две штуки за ствол запросить!»
К оружию прилагались кобуры – наплечная и поясная – и несколько снаряженных обойм.
«Ну, если это ты, гад старый, я тебе сейчас все объясню и про мировую революцию, и про женский вопрос в России!»
Кольт, с которым она не расставалась все последние дни, Натали пристроила в левом кармане жакета, куда было так сподручно – и вроде бы «не подозрительно» – сунуть руку при ходьбе. Макаровы же она разместила слева под мышкой и сзади, на поясе юбки, так что пистолет оказался почти прямо на заднице, прикрытый, впрочем, длинными полами жакета.
– Ну, не поминай лихом, Фе! Авось еще увидимся! – Натали спрятала кокаин на груди и вышла из гримерки. Начиналась самая интересная часть ее ночных приключений.
* * *
Генрих, молча, осмотрел стоящих перед ним военных и мысленно вздохнул. Не имело смысла гневаться и вопить. Для какой цели изображать из себя кондового самодура? Унижаться, портить реноме?
«Бессмысленно!» – В большинстве своем эти люди штабные офицеры. Не спецназ, не разведка. Ничего, на хрен, не умеют, кроме как планировать операции войсковых объединений или какой-нибудь другой замысловатой фигни.
«Дефияж, – прочел он на афише. – Романтическое «Ню» в исполнении «Госпожи Сабуровой». Дефияж… «Осыпание листьев»… Надо же, как элегантно можно назвать обыкновенный стриптиз!»
– Кто-нибудь один, – сказал он вслух. – Любой, кто владеет максимумом информации.
Мгновенная пауза. Но, похоже, она может затянуться – информацией не владеет никто.
– Разрешите?! – чуть подался вперед штаб-капитан из оцепления.
– Докладывайте.
– Первый выстрел прозвучал в два часа одиннадцать минут, – сообщил капитан.
– Откуда такая точность? – усомнился Генрих. Ему хотелось надеяться, что хоть кто-нибудь в этом бардаке умеет ловить мышей, но, как говорится, верилось с трудом.
– Уличные часы висят напротив входа в трактир, – повел подбородком офицер.
– Дальше!
– Я стоял метрах в десяти выше по улице, у машины. Услышал характерный звук. Пуля попала в кирпич.
– А сам выстрел?
– Ни тогда, ни позже выстрелов мы не слышали. Стрелок находился вон там, – указал офицер рукой на крышу одного из соседних домов. – Стрелял из винтовки с глушителем. Наверное, и оптика была. Я так думаю.
– Верно думаете, – кивнул Генрих. – Дальше!
– Я оглянулся на звук и в этот момент увидел Наталью Викторовну. То есть я не сообразил сразу, кто это. Увидел женщину. Она метнулась от входа к машинам.
«Разумно, – согласился мысленно Генрих. – Со света убиралась и с открытого места».
– Вторая пуля ударила в автомобиль. Третья тоже. Наталья Викторовна упала на мостовую, перекатилась вон туда, к колесу «волжанки», выглянула и несколько раз выстрелила по крыше.
«Получается, что она знала про снайпера заранее, иначе бы он положил ее сразу на выходе… Да и с чего выходить? Она же даже самогон не допила. Надо бы с этой Курицыной поговорить, порасспросить что там да как, но вот ведь свинство – нельзя. Наталья обидится. Ладно, это терпит».
– Что было потом?
– Солдаты из охраны услышали выстрелы… То есть они услышали выстрелы Натальи Викторовны, а не снайпера. Сержант стал кричать ей, чтобы положила оружие и встала, подняв руки.
– Идиот! – не выдержал Генрих.
– Наталья Викторовна выстрелила ему в колено.
– Молодец!
– А другим я крикнул, чтобы стреляли по крыше.
– Верное решение! – похвалил Генрих. – Дальше!
– Стрелок попал в мужчину, тот как раз вышел на улицу из подворотни. Вот там, – указал он рукой. – Наталья Викторовна переместилась вот туда, к афишной тумбе. Дождалась следующего выстрела, выскочила на проезжую часть, выстрелила с двух рук и пробежала вон к той двери. После этого снайпер огонь прекратил. Но я сформировал группу, и мы побежали вслед за Натальей Викторовной. Она, если судить по приметам, на крышу выбралась, и все, в общем-то. Там мы ее потеряли. Крыши здесь все между собой связаны, но формы разные. Опять же высота… Лабиринт получается. И темно, так что попробуй найди кого-нибудь.
«Особенно, если этот кто-то не горит желанием, чтобы его нашли…»
– Обыскали там все, – продолжал между тем докладывать офицер, – но винтовку так и не нашли. И никого вообще не нашли. Хотя место, откуда стреляли, обнаружили.
– Вы, штаб-капитан, где раньше служили? – поинтересовался заинтригованный рассказом очевидца Генрих.
– В роте пластунов Амурской дивизии, господин генерал!
– А сейчас?
– Состою в конвойной роте штаба округа!
– Ко мне пойдете? Майором.
– Так точно!
– Спасибо, майор! Вы вели себя как образцовый офицер. А вы, господа, учитесь докладывать по существу. А то устроили представление! А всего-то и надо было, что вот… Прошу прощения, господин майор, ваши имя и фамилия?
– Иван Никанорович Головнин.
– Спросили бы Ивана Никаноровича сразу, полчаса времени могли сэкономить! Ну, да ладно! Чего уж там! Поехали домой!
