Среди толпы посольских бородачей, пожалуй, всего один рослый чернобровый мужчина казался веселым и не рассчитывавшим на королевское угощение. Он довольно долго жил в Польше, потом нередко приезжал сюда с какими-нибудь поручениями. Знал здешние нравы, да еще прекрасно разбирался в настроении короля, которому не нравились «тушинские» послы, прибывшие сами по себе из лагеря самозванца заключать с ним шаткие договоры.
Это был Михайла Молчанов.
Пролетели времена, когда он служил опричником Ивана Грозного и учился исполнять лихие, а то и кровавые дела. Молчанов возник из Польши, стал видным приверженцем невесть откуда взявшегося второго «Димитрия». И вот он уже не просто некий худородный дворянин, не брезгающий никакими злодейскими поручениями, не какой-то беглец, чуть было не ставший самозваным царем, а почтенный представитель «тушинского» посольства к польскому королю.
Поотстав от бояр и дьяков, что рассаживались в каптаны, Молчанов задумал пройти в конец воинского лагеря. Там стояли балаганы и повозки маркитантов. Там же была обычно временная корчма, шинки и домики, в которых обосновывались панны и паненки легкого поведения. Настроение у него было бодрое, спать не хотелось.
Небо потемнело, время от времени шел не то мокрый снег, не то дождь. На перекрестках палаточных рядов патрули зажгли смоляные факелы.
Молчанов свободно говорил по-польски. Свой богатый русский кафтан он прикрыл широким плащом. Бороду заранее укоротил, а усы носил, закрутив концы вверх, будто лихой гусар. Иногда к нему обращались с вопросами караульные. Он отвечал, что идет к пану такому-то, иной раз отшучивался.
Наконец достиг того злачного места в королевском лагере, где галдели в походной корчме жолнеры. Хотел зайти, но решил не рисковать: пристанет еще какой-нибудь пьяный задира, разбирайся с ним. На приеме у короля Молчанов, разумеется, был без сабли. К Его Величеству являться с оружием могли только самые близкие и проверенные люди – польские вельможи и офицеры.
«Тушинское» посольство не обыскивали, конечно, но предупредили, чтобы сабель не брать. Однако осторожный Молчанов надел под кафтан тонкую кольчугу, а в сапог запрятал татарский нож. Посольство в королевском шатре близко к королю не подпускали. Даже договорные листы с печатями князья Мосальский и Хворостинин передавали не прямо в руки монарха. Их принимал канцлер Лев Сапега. А из рук Его Величества брал подписанный им свиток коронный гетман Жолкевский. Поэтому, возымев игривые намерения после приема у короля, Молчанов и не жалел, что у него нет с собой сабли и пистолетов.
Из дощатого шинка вывалились гурьбой подгулявшие жолнеры. Направились к домикам, где при входе чадили за стеклом фонаря сальные свечки. Изредка возникали в полумраке женские фигуры в длинных юбках. С некоторыми под руку шли усачи в жупанах и кожухах
[105]. Слышался развязный смех, грубые нетрезвые возгласы.
Молчанов приглядывался, раздумывая, как бы ему сейчас поступить. Пребывание в таких местах было ему не в новость. Но это все-таки не городок (польский либо литовский), а военный лагерь королевского войска, осадившего неприступный Смоленск. Мало ли на кого здесь можно случайно нарваться. Нет, Михайла Молчанов был отнюдь не из робких – сам воин и наемный убийца, но предусмотрительность всегда не лишня.
Вблизи одного из гостеприимных домиков свет от фонаря пал на юное личико с вздернутым носиком, свежими щеками и голубым взором. Тонкий в поясе силуэт выглядел также привлекательно. Молчанов, не сдерживая себя больше, шагнул в сторону миловидной паненки.
– А не думает ли паненка, что быть одной хуже, чем говорить с веселым и щедрым паном? – намекающе спросил он.
– Да, да, – засмеялось личико со вздернутым носиком. – Лучше говорить с паном. А о чем пану хотелось говорить?
– О том, где можно посидеть с приветливой девицей и выпить немного хмельного. Да не самодельной горилки, а какого-нибудь стоящего питья – венгерского вина, к примеру, либо сладкой сливянки. Наверно, такое место можно найти.
– Пан прав, есть такое место, – опять засмеявшись, она лукаво блеснула голубыми глазами.
– Не будет ли паненка столь добра, чтобы провести до того самого места. Еще бы и сказать, как ее называть?
– Меня зовут Зося.
– Так о чем еще балакать? Я следую за Зосей.
Паненка соблазнительно усмехнулась, открывая белые зубки. Она пошла в сторону от домика с фонарем, между какими-то строениями и фургонами с выпряженными лошадьми. Молчанов зашагал следом, не очень удивляясь, что они удаляются от людного и освещенного места. Но через некоторое время сомнение стало закрадываться в его осторожный ум. Он быстро наклонился и достал из сапога нож.
– Куда мы идем? – Он начал догадываться, что девица может оказаться заманивающей жертвы сообщницей грабителей.
– А це близенько, вот уже и пришли. – Зося неопределенно махнула рукой и пропала в каком-то темном углу.
– Эй, Зося… – снова произнес Молчанов, но вместо Зоси почти столкнулся с высоким мужчиной, одетым во все черное. Во всяком случае, тьма в этих закоулках делала его черным. Из-под капюшона, похожего на монашеский клобук, неясно проявлялось лицо с крупным носом и темными провалами глаз.
– Стой, московит, дальше нету дороги, – сказал незнакомец по-русски. – Ты есть тот Молчанов, что год назад жил в Самборе, в замке Мнишека.
– Ну?.. – Молчанов ждал нападения спереди, а может быть, и сзади; он и сам готовился к нападению. – Жил в Самборе… и что?
– Ты говорил человеку… его звали Болотников… Что ты ему ложно говорил?
– Я ничего не говорил. – Молчанову показалось, что сзади него кто-то пошевелился.
– Нет, ты говорил: я есть царь Димитрий Иванович. Меня хотел убить Шуйский, но я бежал в Польшу. Назначаю тебя воеводой, езжай в Путивль к Шаховскому, – человек произносил по-русски четко, но с иноземным выговором. – Вы берете войско, идете до Москвы. Вы будете везде желанны. Я, царь Димитрий Иванович, скоро возьму войско у короля и приду к вам. Мы убьем Шуйского, я займу трон отца. Ты будешь моим первым воеводой…
– Не было такого… Все лжа… – прохрипел Молчанов, напряженный, как зверь перед прыжком. – Не знаю я никого…
– Ты обманул Болотникова и всех остальных… Ты нарушил наш план… Ты не приехал, когда тебя звали много раз. Ты изменник… Мессер Джованни… погиб… хотя Москва почти уже была в руках… Болотникова казнили.
– Какой еще мессер… – Молчанов пригнулся, готовясь прыгнуть в сторону и резануть ножом «черного». У того в руках оказался тонкий и длинных меч.
– Ряа-а-туйте! – закричал Молчанов. – Убивают! Стража короля! Я из посольства, ратуйте! – Он бросился вправо, стараясь ускользнуть от длинного меча и на ходу ударить ножом незнакомца. Ему почти удался прием: он резанул высокого, стараясь дотянуться до его шеи. В ту же секунду его сильно ударили острым в спину. Молчанов взвыл, будто в предсмертной муке, и упал лицом вниз. Послышались торопливые шаги патруля.
