– Дыхание Земли… – сказал Евгений, разведя руками.
Косые лучи солнца заставляли сверкать каждую каплю воды, каждую молекулу пара. Скромная радуга возникла над долиной.
– О боже, это великолепно! – повторял Микаэль с влажными от волнения глазами, потрясенный увиденным зрелищем.
– Даже не знаю, как нам тебя благодарить, – шептала Роз, дыша в унисон с Землей.
31
Петропавловск-Камчатский, 21 июня 1992 года
Роз и Микаэль приехали в больницу задолго до восьми утра.
Они ждали в холле гостиницы, возбужденные, нетерпеливые, отказались от завтрака и бросились к фургону Евгения, как только он появился. Опасались, что наткнутся на очередь в регистратуре. Но, когда они приехали на место, выяснилось, что в то воскресное утро там никого не было. Они сели, куда им указали, и стали ждать. На двери висела табличка с надписью «Регистратура». Роз вспотела, белая водолазка была слишком плотной для неожиданно жаркого дня.
– Ты выспалась? – спросил Микаэль.
– Да, спасибо, а ты?
– Я тоже, – ответил он, пожав плечами.
Они оба соврали, в ту ночь ни тот ни другая не сомкнули глаз.
Роз мучил один из ее обычных приступов паники. Напрасно она старалась подавить его, съев две шоколадные конфеты, которые горничная каждый вечер оставляла на подушке. В конце концов, поддавшись панике, она позвонила Артуру. Подождала три гудка и повесила трубку, так и не поговорив. Затем уставилась в темноту и так просидела неизвестно сколько времени, пока наконец не набрала домашний номер, решив, что именно туда ей нужно позвонить.
– Привет, Акоп, это я, – сказала она мужу.
– Любимая, я уже начал беспокоиться и хотел сам тебе позвонить.
– Беспокоиться? Почему?
– Ты не звонила с четверга.
– Если бы ты действительно беспокоился обо мне, если бы тебя волновало, что со мной происходит, ты бы сейчас был со мной рядом, дорогой Акоп, – заявила она сухо.
Он молча слушал ее.
– Скажу больше, у меня нет ни желания, ни сил описывать тебе страх и смятение, которые я чувствую сейчас.
– Ты слишком сурова со мной, мне кажется, я этого не заслужил.
Роз собралась с силами и выпалила:
– Я ищу своего брата на другом конце света, я совершенно обессилела. Завтра, может быть, мне скажут, что я иду по следам призрака, который умер сорок лет назад и… – Она прервалась, не хотела, чтобы муж услышал, что она плачет.
– Роз?
– Да. Я тут в компании брата, которого совершенно не знаю. Который всего несколько месяцев назад был для меня чужим человеком, и еще… того пуще, – она запнулась, а потом саркастически и нервно рассмеялась, – водителя, продавца рыбы, который летом подрабатывает гидом. И ты считаешь, что я слишком сурова? – бросила она на взводе.
– Если бы ты меня попросила, я бы поехал с тобой.
– Я не хотела просить! Я наивно полагала, что ты сам догадаешься.
– Но кто-то же должен был остаться с детьми.
– Не говори ерунды, – отрезала Роз, – будем хотя бы честны друг с другом.
Микаэль блуждал взглядом по холлу, пока не задержался на дверях лифта, которые открылись с режущим слух скрипом. Пара санитаров толкала каталку с лежащим на ней мужчиной.
– Вчера вечером я говорил с Томмазо.
– Ты его нашел?
– Да, когда я рассказал ему, что сегодня, вероятно, мы узнаем что-нибудь конкретное о Габриэле, он сказал мне одну вещь, которая меня утешила.
Каталку быстро провезли мимо них, пациент с желтоватым цветом лица лежал бездыханный, с закрытыми глазами.
– Среди прочих добрых слов он сказал мне, что, как бы все ни обернулось, для меня это все равно положительный опыт.
Роз пытливо смотрела на него.
– «Ты смог победить твою инертность, твои страхи. И даже только ради этого, думаю, стоило ехать», – вот что он мне сказал. Знаешь, Роз… иногда мне кажется, что я везучий.
Она удивилась.
– Заполучить такого сына, как Томмазо… – добавил Микаэль, слегка улыбнувшись.
Тем временем женщина средних лет с ярко выраженными азиатскими чертами лица открывала дверь кабинета. Ни брат, ни сестра не сдвинулись с места, несмотря на то что они ждали этого момента с таким нетерпением.
Наконец Микаэль встал и глубоко вздохнул.
– Я думаю, нам пора.
Роз кивнула, оперлась рукой на спинку стула, чтобы встать, но не смогла из-за дрожи в ногах. Тогда Микаэль помог ей, взял под руку и провел в комнату.
– Говори ты, – взмолилась Роз, забыв, что он плохо говорил по-русски.
– Меня зовут Микаэль Газарян, – начал он по-английски, назвав фамилию, которую еще недавно не знал.
Услышав, как он произнес ее, Роз чудесным образом воспрянула духом. Ей больше не казалось, что она одна должна выносить всю тяжесть ситуации. Теперь она была с братом, и что за дело, если судьба свела их вместе только сейчас.
– Молодой человек был госпитализирован сюда 25 мая 1953 года, – вмешалась она своим обычным твердым и решительным тоном. – Мы бы хотели знать, не звали ли его Габриэль Газарян.
– Двадцать пятого мая… Какого года?.. – спросила женщина с недоверчивой улыбкой.
– Тысяча девятьсот пятьдесят третьего.
– А вы кто будете?
– Его брат и сестра.
Женщина взяла со стола бумаги.
– Заполните вот это, имена и фамилии, ваши и пациента. А я пока буду искать, – сказала она и скрылась в другой комнате, в которой виднелись стеллажи, набитые папками и карточками с историями болезней.
Через какое-то время, которое показалось им бесконечным, женщина появилась с папкой в руке. Роз и Микаэль ждали ее стоя, блуждая потерянным взглядом по окружавшим их предметам: принтер, телефон, который звонил не переставая, факс, выплевывавший рулоны сообщений.
Теперь Роз дрожала от холода и ежилась в кофте, бледная как полотно. Рядом с ней Микаэль дышал так, словно гигантская рука схватила его за горло и душила. Он поискал свою коробочку с лекарством и проглотил пару таблеток.
– Да, – подтвердила служащая регистратуры, – в тот вечер сюда срочно был госпитализирован юноша.
– Выживший в кораблекрушении «Линки»? С обгорелым лицом?
– Совершенно верно. Насколько можно понять из карточки, он прибыл сюда в тяжелом состоянии.
– Юноша шестнадцати лет?
– Его возраст не указан.
Микаэль приблизился к сестре и сжал ее руку.
– Дайте мне ваш запрос, – сказала женщина.
– Пожалуйста.
