Сероп почувствовал, как внутри у него все перевернулось и сжалось. Он едва не потерял сознание.
– Заткнись, идиот, – зашипел он, не сдержавшись.
– Зови меня идиотом! – ответил тот, сплюнув на пол. – Когда вы подохнете от голода, ты, твоя распрекрасная женушка и ваши чудные детки, тогда ты сам поймешь, кто тебе настоящий друг. Я предлагаю тебе выход, потому что с тобой уже все кончено, теперь увольняют повсюду.
Сероп застонал от отчаяния.
«Ты ко мне на коленях приползешь!» – последнее, что он слышал, прежде чем рухнуть в забытьи на стол, опрокинув кофейник и стаканы.
«Только во сне мы можем знать, что еще живы. Только там, в живой смерти, мы можем встретить самих себя и далекие земли, Бога и святых, имена праотцов наших, сущность далеких мгновений».
Люси положила книгу на стол и посмотрела в глаза Сатен. Она не могла понять, был ли взгляд молодой женщины таким отсутствующим под впечатлением завораживающего текста Сарояна или же собственные мысли уводили ее куда-то далеко. Она была знакома с Сатен уже несколько недель. Они вместе провели немало времени, она практически перевела для нее почти весь рассказ (впрочем, это была история всего на нескольких страницах), но так и не могла понять, что творилось в ее голове.
Конечно, Сатен была всегда приветлива и добра, но часто случалось, что взгляд ее становился грустным и она мрачнела, будто нехорошие мысли осаждали ее.
– Все в порядке? Хочешь, чтобы я продолжала? – спросила Люси в тот день.
Сатен с трудом улыбнулась:
– Да, хотя…
Люси взяла ее за руку.
– Поговори со мной, прошу тебя, – попросила она с искренним интересом.
Сатен высвободила руку и прикрыла рот, будто хотела запретить ему произносить какие-либо звуки.
– Иногда обмен двумя словами может только пойти на пользу, – настаивала подруга.
– Я так несчастна, – неожиданно сказала Сатен, покачав головой. – Несчастна… – повторила она, всхлипывая.
Люси опешила от такого неожиданного поворота. Она пыталась сказать что-то, но не находила подходящих слов. Тогда она просто обняла Сатен, как сестру. Ей хотелось успокоить ее, дать понять, что она не одна.
Но Сатен вся напряглась: до сих пор ни одна женщина не обнимала ее, и этот жест смутил и встревожил ее. Даже Розакур, которая заменила ей мать и очень любила ее, никогда не позволяла себе лишней ласки.
Она резко отстранилась от Люси, быстро вытерла слезы, вскочила и подошла к раковине. Но сообразив, что там ей нечего делать, обернулась и сделала вид, что проверяет детей, безмятежно спящих в своей люльке.
– Вероятно, я просто устала, – извинилась она, снова садясь за стол.
– Конечно.
– Устала быть одна, – добавила она. – Если бы я могла хоть поговорить с мужем… Ему бы тоже это не помешало, я уверена. Он потерял работу, и думаю, что ему сейчас хуже, чем мне.
– Мне жаль, – тихо сказала Люси, пораженная этим признанием и доверием, которое так неожиданно ей оказали.
Сатен кивнула с горькой улыбкой:
– Вчера он не вернулся домой, всю ночь провел неизвестно где. Я ждала его, волновалась, не могла же я пойти искать его, оставив двух малышей одних? – Она снова сдержалась, чтобы не заплакать. – А когда он пришел, – продолжила она, покачав головой, – он него несло, как от свиньи, и вся одежда была в грязи. Наверняка свалился где-то по дороге, потому что был настолько пьян, что едва держался на ногах. – Она осеклась, живо вспомнив всю сцену. – И как только я спросила, где он ходил, он набросился на меня. «Ты шлюха», – сказал он и дал мне пощечину. «Кто ты такая, чтобы лезть в мои дела?» – кричал он и обзывал меня по-всякому, пока не проснулись дети.
У нее дрогнул голос. Сатен опустила голову и, наконец не выдержав, расплакалась.
– А ты, что ты ему сказала?
– Ничего. Я хотела поговорить с ним, но уважила и промолчала.
– А если бы не промолчала, то как бы ответила тогда?
Сатен посмотрела на маленький умывальник с надписью «калимера», потом отвлеченно провела рукой по кровати, на которой сидела.
– Я бы сказала ему: я засыпаю и просыпаюсь рядом с тобой, я разделяю твои мечты и твои страхи, охраняю каждый твой вдох по ночам, мы становимся одной плотью, когда обнимаем друг друга. Ты мой муж, а я – твоя жена.
Люси слушала молча и с уважением.
– Знаешь, – продолжила Сатен, слизнув слезу, которая задержалась у нее на губе, – когда я согласилась выйти за Серопа, я думала, что моя жизнь изменится. Я надеялась найти настоящего друга. Я всегда была одна, без сестер и братьев, без семьи. Меня не тяготит бедность, но одиночество, обос… – она запнулась.
– Обособление, – с готовностью подсказала подруга.
– Обособление. Мы оба еще молоды, можем работать, вместе переносить жизненные невзгоды. Бог послал нам двух детишек, здоровых и красивых. Это дар, за который мы должны возблагодарить Его и радоваться. – Она выпрямилась и с новой энергией воскликнула: – Как только они подрастут немного, я сразу же примусь за дело. Я хочу, чтобы у них было будущее. Хочу, чтобы они учились, чтобы стали уважаемыми людьми. Но более всего хочу, чтобы они любили и заботились друг о друге. Они особенные, каждый по-своему. Конечно, они очень похожи, практически одинаковые, но я, их мать, знаю, что они разные. Они дополняют друг друга, – проговорила она на одном дыхании и замолчала.
Люси была поражена: эта речь, пусть и сказанная простыми и наивными словами, несла в себе необыкновенно глубокий смысл.
– Ты думаешь, что мужчина и женщина равны? – спросила она спустя какое-то время.
Сатен удивленно приподняла брови:
– Что ты имеешь в виду?
– Я хочу спросить, как ты считаешь, женщина должна подчиняться мужчине?
Сатен помолчала, обдумывая вопрос. До сих пор она не то что не задавалась такими вопросами, но и вообще никогда не задумывалась на эту тему.
– Например, – постаралась объясниться Люси, – если твой муж захочет сделать что-то, что тебе не нравится, ты воспротивишься ему? Ты скажешь, что думаешь по этому поводу?
– Ну… – начала Сатен, но тут же прервалась, стараясь подобрать правильные слова, чтобы выразить свое мнение по такому сложному вопросу. – Розакур говорила мне, – продолжила она грустно, – что нет мужчин и женщин, а есть только Божьи создания. Когда Сероп пришел с Луссиа-дуду просить моей руки, она спросила меня, чего бы я хотела. «Тебе выбирать, – сказала она, – знай, что он не сильный человек, не образован и, наверное, даже не слишком умен, поэтому тебе придется восполнять то, чего ему не хватает». Восполнять, она прямо так и сказала. – Сатен улыбнулась. Люси ответила ей тем же. – Я часто вспоминаю Розакур, ее мудрость, ее советы. Мне всегда казалось, что она не такая, как другие женщины в лагере.
