– Можно… Можно синьора Капуто? – пробормотал он, заикаясь.
Продавец продолжал с подозрением смотреть на этого бедняка, который теперь еще и претендовал на разговор с самим хозяином.
– Синьора Капуто? – переспросил он, не скрывая удивления.
– Да, – ответил Сероп смущенно, – я от Мартироса.
– Извините?
– Мартирос, – повторил он, четко произнося имя друга.
– Подождите здесь, – сказал молодой человек повелительным тоном и скрылся за стеклянной дверью.
Сероп на мгновение увидел свое отражение, он уже не помнил, когда последний раз видел себя в полный рост. Когда он брился, то пользовался маленьким зеркальцем, в котором его лицо было видно лишь по частям: подбородок, щека, скула. У него было смутное представление о своем внешнем виде. Конечно, иногда удавалось посмотреться в какую-нибудь витрину, проходя мимо, но увидеть себя вот так четко и ясно – это было совсем другое дело. Он был поражен, он почти не узнал себя. Он отвел взгляд от зеркала и осмотрелся. В магазине была еще одна синьора, блондинка в крохотной шляпке с вуалью. Шляпка каким-то чудом держалась у нее на затылке. Она сидела на плюшевом диванчике. У ее ног продавщица, стоя на коленях, примеряла ей коричневый сапожок. Обе женщины посмотрели на него с плохо скрываемым презрением, и он покраснел.
– Синьор Капуто примет вас сейчас, – объявил продавец, указав ему на прикрытую дверь.
– Спасибо. – Сероп поправил мешок за плечами и открыл дверь.
Капуто, подтянутый мужчина средних лет с черными волосами без проседи, говорил по телефону, когда вошел Сероп. Кабинет был элегантно обставлен, но совсем не так шикарно, как помещение магазина, и Сероп почувствовал облегчение.
Не вставая из-за стола, его владелец подал знак присаживаться и подождать, пока он закончит разговор.
Сероп помедлил, но потом робко опустил мешок на пол и, съежившись, устроился в кресле. Голос Капуто заворожил его: легкий, хорошо поставленный, певучий.
– И что обычно делают в таких случаях? – спрашивал он в этот момент с выражением искренней озабоченности.
Подождав несколько секунд, он что-то написал на листке бумаги.
– Хи-ни-н, правильно? – проговорил он, затем снова замолчал, слушая и качая головой с негодованием. – Так где я это найду? – спросил он. – Хорошо, я тебе очень благодарен, – сказал он наконец с облегчением. Затем наморщил лоб, вероятно, ему говорили что-то очень печальное. – Не думай, что здесь лучше, – бросил он, – вымерло целое село в районе Кунупели, об этом еще не говорят, но, похоже, начинается настоящая эпидемия.
Сероп был удивлен, что Капуто говорил о вещах, очевидно не имевших ничего общего с его торговлей. Он наивно полагал, что хитрый коммерсант интересуется только делами, непосредственно связанными с работой: новыми моделями обуви, кожей, техникой шитья. Однако теперь было ясно, что какое-то срочное дело совсем из другой области серьезно беспокоило синьора Капуто.
– Как я могу помочь вам? Вы друг Мартироса? – обратился он, повесив трубку.
– Да, синьор.
– Вы хотите мне что-то показать, я полагаю.
– Да, синьор.
Капуто жестом предложил ему раскрыть мешок.
Сероп развязал узел и выудил из мешка пару своих кундур, тех, что, на его взгляд, получились лучше всего, и собирался было поставить их на стол.
– Нет, не ставьте ничего сюда, – резко остановил его Капуто.
Сероп вздрогнул и так и остался с тапочками в руках, как глупец.
– Покажите мне их немного издалека, – попросил коммерсант.
Сероп отвел руку, стараясь, чтобы его кундуры было лучше видно, и указал на двойной шов в подошве.
– Мягкие и крепкие, – промямлил он, краснея.
Капуто кивнул.
– Что-нибудь еще?
– Здесь двенадцать пар таких.
– Разные?
– Да, у меня есть пара с вышивкой.
Капуто дал ему понять, чтобы он поспешил, что у него мало времени.
– Вот эти, – сказал Сероп, показывая пару.
– Очень мило. Сколько стоит пара?
Сероп неуверенно пожал плечами:
– Не знаю.
Капуто поднялся:
– Отлично, я покупаю тридцать пар твоих кундур с вышивкой, с тридцать шестого по тридцать восьмой размер, дорогой…
– Сероп.
– Принеси их мне, как только будут готовы, пятьдесят сантимов за пару.
– Но…
– Пятьдесят, и ни сантима больше.
Сероп не дышал.
– Ты живешь в лагере армянских беженцев, не так ли? У тебя есть жена и дети?
Сероп кивнул.
– Будь осторожен с комарами, – предупредил его Капуто, когда телефон снова зазвонил.
Когда Сероп вышел на улицу, магазин закрывался. Неожиданно он почувствовал тошнотворный запах тухлых яиц и увидел с удивлением, что молодой продавец опрыскивал чем-то помещение, держа в руке металлический баллончик с наконечником, из которого вырывалось облако. У Серопа запершило в горле и захотелось кашлять.
8
– Как тебя зовут?
– Франческа, а тебя?
– Микаэль.
– Микаэль?
– Да, Микаэль, – сказал юноша с ударением на последнем слоге.
Под прикрытием густых зарослей лаврового куста он забрался на стену, которой был обнесен колледж, опираясь на выступающие кирпичи. За библиотекой стена немного разрушилась, так что было несложно забираться на нее и наблюдать за окружающим миром за пределами колледжа.
Девушка, с которой он болтал, стояла с другой стороны стены, и было ей, судя по всему, не больше пятнадцати лет. Она была тоненькой, но в контраст с внешностью обладала сильным и решительным голосом. На ней было голубое полупальто «монтгомери» с широким капюшоном на шотландской подкладке, который покрывал ей плечи, как шаль. В руках у нее была палочка, и она постукивала ею, как фея, по всем щелям в стене.
– Что ты делаешь?
– Меня прислала графиня, – ответила она, указывая на здание напротив. – Она боится, что здесь где-то крысиная нора. Вчера утром она орала, как сумасшедшая, и разбудила нас всех.
– А ты что должна делать?
– Ну, не знаю, проверить, действительно ли это так. – Они посмотрели друг на друга.
Она была совсем обычная девушка, только глаза очень красивые, ясные, и в них поблескивало множество золотых искорок.
– Это школа? – спросила она, показывая на здание за спиной Микаэля.
– Колледж.
– Вы ведь не итальянцы, правда?
– Армяне.
– Моя мама рассказывала мне про вас, говорит, что вы там всегда были.
