Габриэль опустил глаза.
– Но мы можем сделать так, чтобы этого не произошло, – добавил Гора.
– То есть? – спросил Габриэль с надеждой.
– Мы можем договориться, – прошептал он.
Весь вид Червя говорил, что он знает, о чем идет речь.
Габриэль положил ложку в миску с сомнительного цвета баландой, в которой плавали несколько капустных листов.
– О чем договориться?
– На что ты готов пойти ради твоего отца?
– На все.
– На все?
– Да.
Червь снова засмеялся.
Сергей, начальник смены, ходил между столами с корзиной в руке и выдавал каждому его пайку хлеба. Положил рядом с Горой его кусок, другой дал Габриэлю, но пропустил Червя.
– Эй, а мне! – запротестовал тот.
– Сегодня вечером тебе – ничего. Не заработал, – сухо ответил Сергей.
– Твою мать! Дай мне мой кусок хлеба! – Червь вскочил и схватил из корзины самый большой кусок.
От неожиданности начальник смены отпрянул, и корзина выпала у него из рук.
– Чертов педик! – закричал Сергей, набросившись на Червя.
Он повалил его на стол и стал бить головой о доски. Миски и ложки полетели в разные стороны, брызнула кровь. Никто из присутствовавших охранников не шевельнулся, продолжая смотреть на происходящее с веселым видом.
– Ну, хватит, однако! – сказал Гора, вставая и вытирая подбородок.
Сергей посмотрел на него исподлобья, но промолчал. Этот человек действительно был огромен, как гора.
– Соберите хлеб обратно в корзину, если не хотите, чтобы я вас перетрахал всех, – заорал начальник смены.
Червь между тем сполз на землю, как мешок соломы, оставляя за собой кровавый след.
Габриэль встал, чтобы помочь ему.
– Сядь! – остановил его Гора. – Это не твое дело.
– Бить человека – единственное развлечение здесь.
Гора закурил свою самокрутку, повернувшись против ветра. Они обошли барак и остановились в самом темном месте.
– Хочешь затянуться?
Габриэль взял окурок и глубоко вдохнул. Едкий дым обжег ему горло.
– Чего они хотят от моего отца? – спросил он, закашлявшись.
– Да ничего. Просто стая чует слабаков.
– Ты думаешь, что его бьют?
– Я в этом уверен.
Габриэль поежился. Его сердце забилось сильнее. Гора двумя пальцами взял его за подбородок и приподнял лицо к свету. Мальчик плакал.
– Я все устрою, – сказал он мягким и доверительным голосом, неожиданным для такого мужлана.
В его взгляде вспыхнула искра страсти. Он обнял Габриэля за тонкую талию и с силой прижал к себе, страстно ища его губы.
– Поцелуй меня…
– Нет, ты что?
– Всего один поцелуй, сейчас.
Габриэль вырвался и попятился с отвращением, вытирая тыльной стороной ладони щеку и рот, влажные от чужой слюны.
– Иди к черту! – закричал он.
Гора пронзил его своим ледяным взглядом. Под слабым освещением бородка придавала ему дьявольскую внешность. Габриэль выдержал его взгляд несколько секунд, потом бросился бежать как сумасшедший к бараку.
– Беги, беги, маленькая шлюха!
Габриэль не обернулся.
– Ты такой же онанист, как и твой отец.
Габриэль открыл дверь в барак, и в нос ему ударил все тот же тошнотворный запах.
– Он все равно уже конченый человек, – донеслось до него последнее предупреждение Горы, прежде чем он притворил едва державшуюся на петлях дверь.
Габриэль двигался в темноте с крайней осторожностью. Была глубокая ночь, и в бараке был слышен только храп заключенных.
Юноша пробирался на цыпочках. Проскользнул мимо нар Червя, который все еще стонал от нестерпимой боли. Глаза его заплыли, на голове было множество ссадин и синяков, нос был забит запекшейся кровью, поэтому он тяжело дышал открытым ртом.
Кто-то кашлянул, и Габриэль присел на корточки. Заключенный повернулся на бок и сплюнул. Как только он снова захрапел, юноша выпрямился и огляделся, пытаясь различить в темноте нары Горы. Он узнал его по огромной массе тела, осторожно пробрался к нему, встал на нижнюю полку и подтянулся, потом лег рядом.
– Добро пожаловать, – проворчал тот.
– Делай что хочешь, – прошептал Габриэль безучастным тоном.
Гора накрыл их с головой одеялом, и запах грязного белья стал еще сильнее.
– Прижмись ко мне, – сказал он.
Габриэль послушался.
– Тебе нравится?
– Скажи, что я должен делать.
– Разденься.
Габриэль быстро снял с себя одежду.
– Повернись!
Юноша закрыл глаза и подождал, все тело его напряглось. Лицо отца, слабого и избитого, встало перед глазами. Габриэль спросил себя, понял бы его отец, если бы увидел сейчас, продолжал бы гордиться им? Нет, никто бы его не оправдал, даже мама. В этом он был уверен. Единственная, кто заступился бы за него, была Новарт, его «розовый бутон», да и то только потому, что она была слишком маленькая, чтобы понимать, что сейчас должно было произойти. «Розочка моя, я не хочу, чтобы убили папу», – сказал бы он ей, а она просто улыбнулась бы ему, откинув назад черные кудряшки.
– Убирайся к черту! – оттолкнул его Гора, откидывая с головы одеяло.
Габриэль повернулся и уставился на него.
– Я просто хотел проверить, насколько сильно ты любишь отца.
Габриэля будто что-то отпустило внутри.
– Убирайся из моей кровати, – приказал Гора, отпихивая его.
Кто-то их заключенных заворчал:
– Закрой пасть!
– А как же отец?
– Убирайся из этой чертовой кровати, быстро!
Габриэль медленно сел, спустил ноги и поискал в темноте, на что бы опереться. В висках у него бешено пульсировало от злости и унижения. Но как только он спрыгнул, Гора схватил его за руку. В полумраке глаза этого бугая горели, как два аметиста. По какой-то необъяснимой причине Габриэль почувствовал в этом взгляде обещание, молчаливую клятву, но, несмотря на это, вырвал руку, будто обжегшись. Потом, вздохнув с облегчением, быстро пробрался к своим нарам.
– Тебе хоть понравилось? – хихикнул Червь, кривясь от боли. Он был полуживой, но перемещения Габриэля от него не ускользнули.
Мальчик не ответил и бросился на нары. Он так и не сомкнул глаз, пока Сергей не приказал всем подниматься. Тогда он быстро оделся и одним махом, обжигаясь, выпил свой чай. Когда они шли на делянку, Габриэль заметил, что Гора встал рядом с ним, как всегда, будто этой ночью ничего не произошло. Он шел с высоко поднятой головой и с заступом на плече. На улице было сорок градусов ниже нуля.
