Сразу же после падения Микаэля в море на вапоретто поднялась суматоха. Хотя Волк и сохранил самообладание и тут же сообщил о случившемся капитану, чтобы тот остановил судно, он все равно, как завороженный, повторял всем:
– Он упал в море. Микаэль упал в море.
Благодаря ловкости Азнавура удалось избежать трагедии. Прекрасный пловец, он быстро сбросил обувь и прыгнул за другом в воду.
– Бакунин! – кричал он, держа голову над водой.
Волк, не сводя с него глаз, страстно молился, пока на лагуну спускалась тьма.
Азнавур уже ничего не видел, но с вапоретто наконец-то смогли направить на него прожектор.
И первое, что заметил юноша, это были светлые брюки Микаэля. Его тело лежало на глубине нескольких метров. Рот был приоткрыт, а волосы покачивались, как темные щупальца осьминога. Не теряя больше ни секунды, Азнавур нырнул, схватил его за пояс и поднял на поверхность.
– Хватайтесь! – крикнул кто-то из экипажа, бросая в воду оранжевые спасательные круги.
Несколько минут спустя неподвижное тело Микаэля с огромным трудом было поднято на борт вапоретто.
Как только что выловленная рыба, он лежал ничком на палубе, а преподаватели и студенты стояли вокруг.
– Разойдись, разойдись! – крикнул матрос.
– Расступитесь! – попросил Волк.
Мальчика перевернули на бок, и после нескольких коротких ударов по спине вода, которой он наглотался, освободила его легкие. Микаэль стал кашлять и наконец нормально задышал.
– Хвала Всевышнему! – воскликнул Волк, не сдерживая слез. – Эмиль, храни тебя Господь, – тихо сказал он Азнавуру, который пытался вытереться накинутым на плечи покрывалом.
В дверь постучали. Отвлекшись от своих мыслей, отец Кешишьян посмотрел на часы: было четыре утра.
– Кто там? – тихо спросил он, не открывая.
– Это я, Элия, – захрипели в ответ.
Волк повернул ключ и открыл дверь.
– Ты хорошо сделал, что закрылся, – сказал старый монах, входя. – Нужно действовать очень осторожно.
– Не рановато ли? – усомнился Волк. – Он обессилел, и ему нужен сон.
– Нет, – отрезал Элия, – через час взойдет солнце, мы не можем больше ждать.
Волк попытался возразить, но холодный взгляд Элии остановил его.
– Он что-нибудь сказал? – спросил старик.
– Нет. Он только спросил про Эмиля, вероятно, хотел поблагодарить.
Так оно и было на самом деле.
Вапоретто срочно вернулся на остров Святого Лазаря, чтобы отправить Микаэля в монастырь. Азнавур едва успел принять горячий душ и сменить одежду. Потом, несмотря на его протесты, монахи запретили ему оставаться рядом с другом и заставили уехать вместе с остальными.
– Позвольте мне побыть с ним, – просил Азнавур, обращаясь к директору, как только они сели на вапоретто.
– С ним останется только отец Кешишьян. В нашем присутствии здесь нет необходимости, тем более что он наверняка завтра вернется в школу, – попытался успокоить его директор, обращаясь заодно и к остальным мальчикам, которые слушали его с волнением.
Так что приятели больше не виделись и не перекинулись даже парой слов, и Микаэлю было жаль, что рядом с ним нет друга, который спас ему жизнь.
– Я уже предупредил отца Самуэля, он ждет нас в церкви. Разбуди его, как только я выйду, – приказал Элия Волку.
Юноша застонал во сне и повернулся.
Отец Кешишьян потрогал ему лоб.
– Боюсь, что у него жар, – сказал он и протянул руку за термометром, который лежал на столике.
– Оставь, – остановил его старик. – Нет лучшего средства, чем то, которое мы собираемся ему предписать. Изгнание бесов его вылечит. Это не болезнь тела, а болезнь души, – заявил он безапелляционно.
– Славный князь небесного воинства, святой архангел Михаил, – начал отец Элия, стоя в центре нефа. В левой руке он держал старый молитвенник, а в правой – распятие, то самое, реликвию из Святой Земли.
Отец Самуэль в своей праздничной мантии размахивал в апсиде кадилом, распространяя дым от тлеющего ладана с каждой фразой, произнесенной изгонителем демонов.
Микаэль в сопровождении Волка сидел в кивории
[60] на стуле, оплетенном соломой, лицом к алтарю. Его одели в белую тунику, обычную одежду молодых семинаристов, стянув ее на поясе веревкой. Вокруг него горели огромные свечи, расположенные по четырем сторонам света.
В пять часов семнадцать минут утра первый солнечный луч, как горящая стрела, поразил юношу в лоб и отразился в сердце. Это был идеальный сигнал для начала ритуала изгнания дьявола.
Волк, крайне взволнованный, стоял за спиной Микаэля, словно его паладин. Он попытался остановить это действо, но не смог, и теперь корил себя за то, что не проявил достаточной решимости.
Когда отец Элия вышел из кельи, Волк подождал какое-то время, потом направился к отцу Самуэлю.
– Мне надо поговорить с тобой, – сказал он. – Но что это? – спросил он тут же, заинтересовавшись кожаной шкатулкой, которую священник держал в руках.
– Магнитофон, Элия хочет все записать.
Волк напрягся.
– Это безумие, страшная ошибка, – произнес он.
– Не понимаю. – Отец Самуэль выключил свет в комнате и открыл дверь, слегка подтолкнув его рукой к выходу.
– В Микаэля не вселился дьявол.
– Разногласия во мнениях, – отрезал священник, прибавив шагу.
– Он просто запутался.
– Ты видел его вчера на мессе? Он бредил, цитировал Апокалипсис и смотрел на меня с презрением.
– Может быть, он просто болен? Ты никогда не слышал о душевных болезнях? Зигмунд Фрейд, Карл Густав Юнг, эти имена тебе что-нибудь говорят? Не все начинается и заканчивается религией. Психика, мой дорогой брат, обладает необычайной силой. Она превосходит даже…
– Что?.. – Отец Самуэль резко остановился и уставился на него, враждебно насупившись, не скрывая своего раздражения.
– Я обеспокоен, – продолжал Волк.
– Чем?
– Тем, какую непоправимую травму может нанести этот ритуал. В сущности, он всего лишь мальчик.
– По правде говоря, я думаю иначе. Должен тебе напомнить, что он уже мужчина, мы все прекрасно осведомлены о его ранних любовных похождениях. В остальном, дорогой отче, немного молитв пойдет ему только на пользу. – И он внимательно посмотрел на Волка. – Лучше не терять времени зря, ритуал должен начаться, как только первый луч солнца падет на алтарь. Тебе ведь это известно, верно?
Подавленный Волк больше не раскрыл рта и вернулся в келью за Микаэлем.
