– Здравствуйте! – приветствовал он еще с порога.
Чернокожий юноша со щенком на руках лежал на кровати и поглаживал его. Увидев чужака, он вскочил и бросился к стереоустановке. Как только он ее выключил, в доме наступила звенящая тишина.
– Добрый вечер! Вы, должно быть, Микаэль, – сказал он и протянул руку.
– А ты наверняка Матиас. Как поживаешь?
Юноша улыбнулся. На нем были черные джинсы и толстовка вся в красных точках, очевидно, специально нанесенных краской из баллончика.
– Надеюсь, я вас не побеспокоил, но эта группа мне нравится до смерти. Я ставлю звук на максимум, когда родителей нет дома. Я думал, что вы все ушли.
– Ничего страшного.
– Вы слышали, как я пел?
– Это был ты?
– О боже, стыд-то какой! – воскликнул Матиас, скривившись.
– Зря, ты неплохо поешь.
– Ну, чтобы дойти до их уровня…
Микаэль присмотрелся к сыну Азнавура и, хоть это было нелепо, подумал, что он похож на отца, хотя прекрасно знал, что мальчик был усыновлен. У него было круглое лицо, казалось, вылепленное из шоколадного крема, нос слегка приплюснутый с немного вздернутым кончиком и полные, выступающие ярко-красные губы. Черные курчавые волосы были причесаны в африканском стиле. Матиас был усыновлен, когда Эмиль и Дом после многочисленных безрезультатных попыток завести ребенка сдались. Они полетели на Мартинику и вернулись оттуда с прекрасным ребенком. У Микаэля сохранилась его детская фотография: два огромных черных глаза, которые, казалось, прожигали насквозь поляроид. «Это Матиас», – было написано ниже по-английски зеленым фломастером.
Щенок пискнул: ему хотелось, чтобы его еще погладили, и мальчик взял его на руки.
– А это Ромео, наш подарок папе на день рождения.
– Какой симпатяга, это левретка?
– Уиппет, он чуть меньше.
– А кажется маленькой газелью, – сказал Микаэль, дотронувшись до влажной блестящей мордочки.
– Мы с мамой думали, хорошая ли это идея подарить ему другую собаку. Все-таки он так переживал после смерти Спайка.
Микаэль подумал, что мальчик очень сильно любит отца, и растрогался.
– Если бы мой сын подарил мне собаку, я был бы счастлив! – воскликнул он, желая сделать ему приятное и приободрить.
– У вас есть сын? Сколько ему лет? – спросил юноша, заинтересовавшись.
От этого вопроса Микаэль слегка растерялся:
– Томмазо… Ему тридцать шесть, нет, тридцать семь.
– Ого, мне только четырнадцать.
Микаэль чуть было не сказал ему, что стал отцом примерно в его возрасте, но воздержался.
От шума двигателя в гараже задрожал пол.
– Они вернулись, – сказал Матиас взволнованно, – пойду спрячу его. – И он быстро закрыл щенка в ванной.
Брошенный Ромео снова заскулил.
– Happy birthday to you… – пропела Доминика, поставив торт на стол.
– Это что, я? – спросил Эмиль, показав на длинную белую свечу в центре торта.
– Это твоя душа, чистая и светлая, – пошутила Дом, пододвинув торт к нему.
Матиас хихикнул, довольный, затем все снова пропели «Happy birthday» в ожидании, что Эмиль задует свечу.
Он подождал, пока они допели до конца, и потом, окинув всех любящим взглядом, заявил:
– Я везучий человек, – и задул свечу.
– Поздравляем! – закричали все, хлопая в ладоши и целуя его по очереди.
– Ты молодо выглядишь для старичка, – пошутил над ним Матиас.
– С днем рождения, любимый, – прошептала Дом.
В этот момент зазвонил телефон.
– Алло, – ответила Дом. – Конечно, сейчас передам. – Она протянула трубку Микаэлю. – Это тебя, твой сын.
Он встал и отошел от стола, тихо разговаривая в полутьме гостиной.
– Все в порядке? – спросил его Эмиль, когда он вернулся.
– Да, он просто хотел знать, хорошо ли я долетел.
– Какой молодец! – похвалила Дом.
– А который теперь час в Италии? – спросил Матиас.
– Пять часов утра, – ответил Эмиль. – Он у тебя рано просыпается, однако…
– Сегодня он должен был куда-то ехать, но связь прервалась и…
– Так перезвони ему, чего ты ждешь! – пожурил его друг.
Снова зазвонил телефон, и Микаэль нажал на кнопку ответа на трубке, которую держал в руках.
– Привет, это Роз, – сказал женский голос, глубокий и приятный, с заметным непривычным акцентом. Микаэль от неожиданности не нашелся, что сказать. – Извини, что в такой поздний час, но я хотела поздравить тебя, дорогой Эмиль, – продолжал голос.
– Мне очень жаль, но я Микаэль, друг…
– Микаэль Делалян? – перебила она его.
Азнавур, заинтересовавшись, сделал жест, спрашивая, кто на проводе.
– Роз, – ответил Микаэль, только пошевелив губами.
У Дом появилось на лице удивленное и в то же время восхищенное выражение.
– Очень приятно, – говорила Роз, перейдя на армянский. – Я знала, что вы приезжаете, и с нетерпением жду воскресенья, чтобы познакомиться с вами, – завершила она с искренним энтузиазмом.
– Спасибо, мне тоже будет приятно познакомиться с вами. Тогда до встречи, а сейчас я дам вам Эмиля, – сказал Микаэль и передал трубку другу.
Эмиль быстро свернул разговор, но говорил с женщиной в уважительном и несколько формальном тоне, хотя и сердечном, как говорил бы с клиентом или с важным человеком.
– Вот кто мог бы здорово помочь в нашем деле, – сказал он Микаэлю, положив трубку. – Роз Бедикян. У нее с мужем фирма по пошиву одежды, «Роз», так и называется, настоящий клондайк.
Матиас нетерпеливо ерзал на стуле.
– Давай, па, открывай же шампанское, а потом будут подарки, – подгонял он и уже себе под нос пробормотал: – Надо поскорее забрать его из туалета.
Когда праздник закончился, Азнавур и Бакунин тихо разговаривали в гостиной. Микаэль устроился в кресле, а Эмиль растянулся на диване с Ромео под боком, который блаженно спал.
– Ты уверен, что не хочешь спать?
– Я уже выспался, а вот ты? – ответил Микаэль.
– Завтра суббота, так что я свободен. Мне надо будет только смотаться в Опера-Хауз, чтобы проверить декорации.
– Это был приятный вечер.
– Да, не помню уже, когда я так себя чувствовал.
– То есть?
– В окружении тех, кого люблю. – Азнавур уставился на друга. – Знаешь, чему я научился за эти пятьдесят три года? Самое главное в жизни – это когда люди, которых любишь, счастливы.
