Кентон схватил меч и вскочил. Из всей своры Кланета сейчас на ногах оставалось всего человек шесть, держащихся вне досягаемости дубины викинга. Сигурд тяжело дышал. Черный жрец тоже был не в лучшей форме – он схватился рукой за то место на груди, куда пришелся удар весла Сигурда. У его ног образовалась небольшая лужица крови из раны, нанесенной мечом Набу.
– Гиги! Зубран! – выдохнул он. – Убейте этих псов!
Барабанщик злобно покосился на него.
– Нет, Кланет, – ответил он. – Я не давал клятвы помогать тебе.
Гиги нагнулся над барабаном и, поведя могучими плечами, выбросил его за борт.
По толпе жрецов пронесся рев. Кланет застыл, ошеломленный.
Вдруг снизу, из-за борта, где бились о борт корабля волны, раздался звук – глубокий, угрожающий.
Гром барабана, грозный, зловещий… призывающий!
Брр-ум-ррр-умм-умм!
Змеиный барабан за бортом корабля! Подхваченный волнами, он бился о борт!
Призыватель Нергала!
Корабль вздрогнул. На море пала тень. Вокруг Кланета принялась сгущаться тьма.
Волны били в барабан со все большим остервенением. Туман вокруг черного жреца становился все гуще, он дрожал, трансформируя жреца Нергала в воплощение самого Повелителя Мертвых.
– Бей! – взвыл Гиги. – Быстрее! Бей сильнее!
Он подбежал к борту и перегнулся через него.
Кентон рванулся прямо к окутанной мглой фигуре черного жреца. Его меч пронзил тьму. До Кентона донесся пронзительный вопль – крик неверия, крик агонии.
И, ударив, он осознал, что грохот прекратился, что барабан умолк. Он услышал рев Гиги:
– Кусай снова, Волк! Кусай сильнее!
Черный туман, скрывавший Кланета, расступился. Тот стоял на палубе, закрыв глаза, ладонью зажимая рану на руке. Сквозь пальцы сочилась темная кровь.
Но едва Кентон занес свой меч, чтобы ударить снова, черный жрец плеснул ему в глаза кровью из зажимавшей рану ладони. Ослепленный, Кентон застыл, не доведя удар до конца. И тут черный жрец бросился на него. Инстинктивно, едва способный видеть, Кентон выставил меч, чтобы встретить атаку; он заметил Сигурда, прорвавшегося сквозь оставшихся жрецов, слышал хруст костей, на которые обрушилось покрытое кровью весло.
Его меч столкнулся с мечом Кланета, но не смог сдержать его.
Нога Кентона поскользнулась в луже крови. Он упал. Черный жрец прыгнул на него сверху, стиснув руками, и два тела покатились по палубе. Кентон видел Сигурда, который хотел ударить, но колебался…
Внезапно Кланет обмяк, ослабив хватку, и Кентон, перекатившись, оказался сверху. Черный жрец лежал неподвижно.
Кентон склонился к нему, посмотрел на северянина.
– Не твой, – выдохнул он. – Мой!
Кентон принялся нашаривать кинжал на поясе. Но в этот момент тело черного жреца напряглось. Будто отпущенная пружина, он вскочил, отбрасывая Кентона.
Прежде чем викинг успел занести дубину, Кланет достиг борта и прыгнул вниз!
В сотне футов от корабля качался на волнах змеиный барабан, вспоротый сверху ножом Гиги. Голова Кланета показалась на поверхности моря рядом с ним, руки жреца обхватили его.
Огромный цилиндр словно преклонился перед ним. Из его недр вырвался тягостный звук, будто плач.
В серебристом тумане шевельнулась тень. Она сгустилась вокруг жреца и барабана. Тень окутала их, а затем расступилась. И там, где она находилась, больше не было ни черного жреца, ни Призывателя! Как человек, так и барабан исчезли бесследно!
Глава 13
Хозяин Шарейн
Кентон огляделся, все еще чувствуя, как по его венам струится ярость битвы. Черная палуба была покрыта телами людей Кланета: изломанными, сокрушенными дубиной Сигурда; теми, которых лишил жизни его собственный меч; телами, сваленными в кучу, и теми – но таковых было немного, – которые еще стонали и шевелились. Он обернулся, взглянув на палубу Шарейн. Ее женщины, побледневшие, столпились у двери каюты.
А на самом краю барьера, разделявшего две палубы, стояла сама Шарейн. Она смотрела на него гордо, но глаза ее были влажными, а на длинных ресницах все еще дрожали слезинки. На ней больше не было диадемы в виде сияющего полумесяца, как не чувствовалось в ней более ауры богини, которая окружала ее – живой алтарь Иштар – в то время, когда богини не было рядом.
Она была лишь женщиной. Нет – лишь девушкой. Человеческой девушкой, хрупкой и изящной…
В этот момент Гиги и перс подняли Кентона на руки.
– Слава! – воскликнул Гиги. – Слава! Хозяин корабля!
– Хозяин корабля! – воскликнул и перс.
Хозяин корабля!
– Поставьте меня, – приказал Кентон.
И едва они повиновались, он перешагнул с палубы Кланета на палубу Шарейн и остановился, возвышаясь над девушкой.
– Хозяин корабля! – рассмеялся Кентон. – И твой хозяин! Шарейн! – Он схватил девушку за тонкие запястья и привлек к себе.
Послышался крик Гиги, эхом повторенный персом. Лицо Шарейн побледнело…
На пороге черной каюты появился Сигурд, а в руках у него была та статуя, фигура из клубящегося зла, которая стояла на алтаре Кланета.
– Стой! – воскликнул Гиги, рванувшись к нему. Но прежде чем ниневиец достиг цели, Сигурд размахнулся и бросил идола в море.
– Конец последнему дьяволу! – воскликнул он.
Корабль содрогнулся – содрогнулся так, будто под килем протянулась гигантская рука, схватив его и принявшись трясти. Затем судно остановилось.
Воды вокруг потемнели. В глубине этих темнеющих вод возникло алое свечение. Это светящееся облако двигалось, разрасталось, как грозовая туча. Кружась, туча превратилась в алое облако с прожилками черноты. Оно начало подниматься, не прекращая расти, продолжая наливаться угрожающим багряным светом и зловещей чернотой.
Облако кружилось, испуская в стороны горизонтальные лучи, будто раскрылся какой-то исполинский веер. И из этого свечения, вращающегося, как гигантское колесо в бездне, стали появляться огромные пузыри, черные и алые. Они поднимались, стремительно увеличиваясь в диаметре по мере того, как приближались к поверхности.
Внутри Кентон разглядел силуэты, туманные фигуры, тела сидящих людей в агатовой и алой броне.
Люди внутри пузырей! Люди в доспехах! Свернувшиеся, с головой, прижатой к коленям, одетые в блестящую чешую. Воины, в чьих руках были мечи, сотканные из тумана, луки, сотканные из тумана, копья, сотканные из тумана.
Мириады пузырей, несущих в себе воинов, устремлялись вверх. Вот они уже у поверхности. И вот они всплыли.
И пузыри лопнули!
Из них хлынули воины. Все в двуцветной броне, с мертвенными лицами, с глазами без зрачков, прикрытыми, как у трупов, они выскочили на водную поверхность. Они прыгали с гребня на гребень, бежали по морю, словно по полю увядших фиалок. Молчаливой лавиной неслись они к кораблю.
