Лихорадка прошла, и, когда Кентон окреп, он поведал спутникам о мире, потерянном для них, – о том, что изменилось за века, которые они провели на корабле вне времени, о механизмах и войнах, о новых законах и обычаях.
– И нет больше викингов! – удивился Сигурд. – Ясно вижу я теперь, что нет мне там места. Лучше будет, если Сигурд, сын Тригга, закончит свои дни там, где он сейчас есть.
Перс кивнул.
– И мне там места нет, – эхом отозвался он. – По моему вкусу, этот мир не годится для жизни. Мне не нравится, как вы ведете войны. И не может это понравиться мне, солдату очень, очень старой закалки.
Даже Гиги одолевали сомнения.
– Не думаю, что и мне понравится, – сказал он. – Обычаи так изменились. И я заметил, Волк, что ты готов рисковать свободой и жизнью, чтобы вырваться из того мира, и не теряешь времени, возвращаясь в этот.
– Новые боги так глупы, – посетовал Зубран. – Они ничего не творят. Во имя девяти преисподних, боги этого мира довольно глупы – но они хотя бы что-то делают. Хотя, может быть, лучше ничего не делать, чем одни и те же глупости снова и снова, – задумчиво подвел он итог.
– Я построю дом на одном из островов, – продолжал Сигурд, – после того как мы вернем женщину Кентона и повергнем черного жреца. Я возьму себе в жены сильную женщину и заведу много детей. Я научу их строить корабли. И тогда мы будем ходить в набеги, как я в былые времена. Слава! Слава драккарам с алыми воронами на парусах и черными, кружащими над ними! Скажи, кровный брат, – обратился он к Кентону, – когда ты вернешь свою женщину, поставишь ли ты дом рядом с моим? Когда Зубран возьмет себе жену и у него, и у Гиги (если тот не будет уже слишком стар для этого) появятся дети, когда иные присоединятся к нам, клянусь Одином, мы станем славными ярлами в этом мире.
– Не по нутру мне это, – прямо сказал перс. – Слишком долго растить сильных сыновей, чтобы они сражались за нас. Нет, едва мы покончим с Кланетом, я вернусь в Эмактилу, где уже ждут люди. Странно будет, если я не найду там недовольных, людей, которые готовы поднять восстание. Если же их окажется недостаточно – то недовольство взрастить очень просто, куда проще, чем сыновей, Сигурд. К тому же я хороший солдат. Сам царь Кир так сказал мне. С моей армией недовольных я разрушу гнездовье жрецов и сам буду править Эмактилой! А после того – поглядим, как ты будешь грабить мои корабли, Сигурд!
Так они переговаривались, рассказывали Кентону о своей жизни, и эти повествования казались ему столь же странными, как и его истории звучали странно для них.
Его раны заживали быстро, вскоре от них остались лишь багровые рубцы, и сила снова струилась по венам Кентона. Пока он отлеживался, много ночей они прятались в бухте одного из золотистых островов. Вход в бухту, окруженный скалами, был достаточно широк для того, чтобы в него мог войти их корабль. Это место казалось надежно укрытым от посторонних глаз. Тем не менее они встали у самого берега, где было достаточно глубоко. Весла втащили внутрь. Ветви деревьев, подобные перьям, надежно укрыли корабль.
Пришло наконец время, когда Кентон, проснувшись, почувствовал себя здоровым. Он пошел к рулю, где Сигурд, Гиги и перс разлеглись, разговаривая. В сотый раз Кентон остановился у странного компаса, который служил ориентиром рулевому в этом странном мире, где не было ни солнца, ни луны, ни звезд, ни востока и запада, ни севера и юга. На деревянной подставке стояла серебряная чаша, накрытая пластиной из чистого хрусталя. По краям чаши располагались шестнадцать алых клинописных символов. Из чаши поднимался вверх штырь, к которому крепились две синие изогнутые стрелки. Та, что длиннее, как было известно Кентону, всегда указывала на Эмактилу – землю, куда, если Гиги был прав, черный жрец увез Шарейн.
Маленькая стрелка указывала в направлении ближайшей земли.
Как всегда, Кентон задумался о том, какие таинственные токи двигают стрелки в этом мире без полюсов, какие магнитные поля с рассеянных по морю островков притягивают маленькую стрелку, что за сила на Эмактиле удерживает большую в неподвижности?
В большей неподвижности, чем стрелка земного компаса, указывающего на север.
Ему почудилось, будто маленькая синяя стрелка повернулась и указала в том же направлении, что и большая, – на остров чародеев!
– Знак! – вскричал он. – Смотрите! Сигурд! Гиги! Зубран! Смотрите!
Они наклонились над компасом, но за этот миг стрелка снова сдвинулась и указала на остров, у которого они стояли.
– Знак? – озадаченно спросили они. – Какой знак?
– Обе стрелки указали на Эмактилу! – сказал Кентон. – К Шарейн! Это был знак! Зов! Мы должны плыть! Быстрее, Гиги, Сигурд, поднимайте якорь! Мы отплываем в Эмактилу!
Все с сомнением посмотрели на него, затем еще раз на компас и переглянулись.
– Говорю вам, я видел! – повторил Кентон. – Это не было наваждением! Я здоров! Шарейн в беде! Мы должны плыть!
– Шшш! – Гиги предостерегающе вытянул руку, прислушался, затем выглянул наружу сквозь покров листьев. – Корабль, – прошептал он, нырнув обратно. – Пусть женщины готовят стрелы и копья. Вооружайтесь все. Тихо и быстро!
Теперь все могли слышать плеск весел, голоса, низкий гул барабана, отбивающего ритм для гребцов. Воительницы Шарейн встали у борта возле носа, держа наготове луки, оснастив колчаны стрелами и положив рядом копья и мечи. Щиты прикрывали их ноги.
Четверо мужчин, пригнувшись, выглянули из-за листьев. Что же приближается?
Неужто корабль, посланный Кланетом, вынюхивает здесь что-то? Или же то охотники, польстившиеся на обещание награды от черного жреца?
В узкое горлышко бухты вплыла галера. В два раза длиннее корабля Иштар, она была однопалубной, с пятнадцатью веслами с каждой стороны и двумя гребцами у каждого весла. На носу стояло около дюжины людей или больше, а сколько их еще было на борту, оставалось неясным. Галера подплывала ближе и теперь двигалась вдоль берега. Когда от спрятавшихся наблюдателей ее отделяло менее двухсот футов, с галеры спустили на воду лодку.
– Здесь есть вода и все, что нам нужно, – услышал Кентон.
Гиги обнял трех товарищей, привлекая их к себе.
– Волк, – прошептал он. – Теперь я верю в твое знамение. Ибо узри, что привело оно с собой. Воистину это зов. Рабы, которых можно усадить за свободные весла! И золото, я уверен, тоже – оно нам понадобится, когда мы достигнем Эмактилы.
– Рабы и золото, да, – пробормотал Кентон, но тон его стал саркастическим, когда еще шесть человек присоединились к группе на носу галеры. – Осталось лишь придумать, как заполучить их, Гиги.
– Нет, это будет просто, – прошептал Зубран. – Они ничего не подозревают, а человек, застигнутый врасплох, уже наполовину побежден. Мы вчетвером поползем вдоль берега, пока не окажемся у носа их корабля. Когда Зала, – упомянул он одну из воительниц, – досчитает до двухсот, женщины начнут стрелять как можно быстрее, стараясь ранить как можно больше людей. Мы залезем на корабль и атакуем тех, что останутся. И когда женщины услышат наш клич, они должны прекратить стрелять, чтобы не задеть нас. После чего они не позволят другим присоединиться к тем, что на носу. Хорош план? Уверен, мы захватим их корабль быстрее, чем я рассказал его.
