Он уложил Нараду поверх промасленного тряпья и рядом поставил дымящуюся жаровню…
Снизу раздался рев, топот ног по лестнице. Вверх побежали солдаты, и теперь их было во много раз больше. В мгновение ока Зубран оказался у двери, мантия Бела скрывала его лицо.
– Жрец! Жрец! – послышались крики, но их заглушил голос Кланета: – Жрец! Убить его!
Перс отступил под прикрытие стены, улыбаясь. Он подобрал щит, оброненный Шарейн.
В узкий проем выскочил солдат, а по пятам за ним следовал второй.
Ятаган свистнул дважды, проворный, как стремительнейшая из змей. Двое солдат рухнули под ноги тех, что напирали сзади, заставив их споткнуться. А меч Зубрана плясал, взмывая вверх и опускаясь вниз, рубя и коля, взрезая плоть, пока рука перса не покрылась багряной кровью по плечо. Перед ним громоздилась баррикада из трупов.
Лишь по двое могли враги ступать на порог Обители – и по двое они падали, загораживая проход все растущей стеной мертвых тел. И вот их мечи уже не могли доставать до него. Перс слышал крики из-за груды тел, видел, как передние ряды отступают, смешиваясь с задними, которые пытались пробиться вперед. Перс размял уставшие мышцы руки и рассмеялся, услышав голос Кланета:
– Там лишь один человек! Убейте его и приведите мне женщину! Золота в десять раз по ее весу тому, кто приведет ее ко мне!
Солдаты притихли. Они ринулись по лестнице вверх, полезли на стену трупов. Кровь стекала с ятагана Зубрана ручьем…
Что-то отозвалось болью в боку, чуть выше паха. Павший мечник из последних сил вонзил в него клинок.
Перс знал, что рана смертельна!
Зубран обрушил удар на искривленное в ухмылке лицо, рванулся вперед, расчистил проход бурей яростных ударов. Он налетел плечом на стену тел, разбросав их. Те покатились вниз по ступенькам, сбивая с ног поднимающихся солдат, сбрасывая их вниз, в туман.
На двадцать ступеней лестница была свободна!
В воздухе просвистела стрела.
Пробив мантию, она вонзилась в шею, туда, где шлем переходил в горжет. В горло хлынула соленая кровь.
Шатаясь, перс отступил к куче тряпья, на которой лежала Нарада. Он взялся за ножку жаровни и высыпал угли на промасленную ткань.
Вспыхнуло пламя. Ветер из открытого окна раздул его. И прямо в огонь вполз Зубран, упал рядом с телом танцовщицы, обхватывая ее руками.
– Чистая смерть, – прошептал он. – В конце… Как и все люди… Я возвращаюсь к… богам отцов. Чистая смерть! Возьми меня… о вечное пламя!
Огонь вспыхнул ярче. Язык пламени взвился вверх, а затем изогнулся, его кончик расширился, обратившись чашей огненного вина! В эту чашу перс опустил губы. Он пил пламя, он вдыхал его аромат.
Зубран опустил голову. Его лицо было не тронуто огнем, на губах играла улыбка. Его голова приникла к груди Нарады.
Языки пламени сомкнулись, закрывая их пологом.
Глава 27
Путь к кораблю
Четыре человека, за которых перс отдал жизнь, были уже далеко.
Они прошли по лестнице без приключений – мертвые часовые лежали там же, где пали. Но пока они шли, внутри зиккурата поднялся гул, будто гудел растревоженный исполинский улей, вновь ожил барабан. Они ускорились, спеша туда, где Гиги прицепил на стену свой крюк. Один за другим они спустились по веревке и ветвям деревьев. Буря нещадно трепала их, но она же и скрывала их от чужих глаз. На широких улицах не было никого. Жители Эмактилы скрывались от бури в своих раскрашенных домах.
В тот момент, когда перс испил из огненной чаши, все четверо были уже на пути к потаенной тропе, ведущей к кораблю.
Когда солдаты набрались храбрости снова подняться по ступеням и ворвались в опустевшую Обитель вместе с черным жрецом, они уже оставили дома позади и пробирались через грязь. Викинг шел впереди, Кентон прикрывал сзади, все высматривая и высматривая Зубрана.
А в комнате, где пепел Зубрана смешался с пеплом танцовщицы, стоял черный жрец, сбитый с толку, и страх касался его черного сердца. Но затем его взгляд заметил бабочек, которые выпорхнули из вуали Нарады, когда перс поднял ее, он увидел след крови, который тянулся к окну. Выглянув, черный жрец разглядел в сумерках изломанное тело жреца Бела, которое смотрело на него мертвыми глазами в сорока футах внизу.
Черный жрец отбежал от окна, в ярости разметал ногой пепел и то немногое, что огонь пощадил.
Что-то застучало по полу – сломанный ятаган! Он узнал рукоять. Зубран, перс!
У его ног что-то блеснуло – пряжка от пояса, украшенная драгоценными камнями, не тронутыми пламенем. Ее он тоже узнал – пряжка от пояса Нарады!
Значит… сгорели перс и танцовщица!
А Шарейн удалось сбежать!
Черный жрец застыл на месте, выражение его лица было столь ужасным, что солдаты попятились, прижимаясь к стенам, уходя от его взгляда.
Затем Кланет, взвыв, ринулся прочь из Обители Бела, вниз по лестнице, мимо тайных алтарей, вниз и вниз, пока не достиг камеры, где шестеро лучников следили за Кентоном. Он распахнул дверь и увидел, что лучники и офицер спят, а Кентон… исчез!
Изрыгая проклятья, он вышел из камеры, призывая своих людей отправиться в город на поиски храмовой шлюхи и раба. Он обещал за них в награду все, что имел, все! Только пусть их приведут к нему живыми!
Живыми!
К этому моменту четыре человека уже сошли с дороги и остановились в роще, где начиналась потайная тропа, на которой перс просил дождаться его. И здесь Сигурд поведал им о самопожертвовании Зубрана и о том, почему оно было необходимо. И Шарейн заливалась слезами, и в горле Кентона стоял ком, и черные глаза Гиги увлажнились, и слезы потекли по его щекам.
– Что сделано – то сделано, – сказал Сигурд. – Сейчас он пирует с Одином и другими героями!
Он бесцеремонно растолкал остальных и продолжил путь.
Они шли и шли. Мокли под дождем, страдали от порывов ветра. Когда буря слабела, они шли быстрее, когда становилось так темно, что нельзя было разглядеть тропу, они останавливались. Они шли и шли к кораблю.
Шарейн споткнулась, упала и не могла подняться. Склонившись над ней, остальные увидели, что ее сандалии превратились в лохмотья, а ее нежные ножки кровоточили – каждый шаг для нее отзывался болью. Кентон поднял ее на руки и понес, а когда он устал, ее взял Гиги. А Гиги был неутомим.
Наконец они пришли к месту, где был спрятан корабль. Подав знак, они привлекли внимание воительниц и передали им Шарейн. Те отнесли госпожу в каюту, чтобы позаботиться о ней.
Начался спор о том, следует ли переждать бурю здесь. Наконец решили, что ждать нельзя, что лучше рискнуть и выйти в море, чем оставаться в такой близости к Эмактиле и проклятому месту Нергала. Швартовые цепи отцепили от деревьев, и корабль развернулся к выходу из бухты.
