Засим он откланялся.
– Что ж, теперь поговорим о кукольнице… – начал Билл.
Была уже почти полночь, когда он завершил свой рассказ, и у меня больше не осталось вопросов.
Я уже собирался уходить, когда Билл спросил:
– Ты привел де Кераделя в ярость, когда заговорил о… как же ты сказал… об Алькаразе и о Собирателе в пирамиде, Алан. Что это за чертовщина?
– Не знаю, Билл. Эти слова будто сами сорвались с моих губ. Может быть, мне нашептала их мадемуазель Дахут, как я и сказал ее отцу.
Но в глубине души я знал, что это не так. Я знал, что во мне таилось знание об Алькаразе и о Собирателе в пирамиде, и однажды я все… вспомню.
– Билл, отвернись, – потребовала Хелена.
А затем обвила руками мою шею, приникла к моим губам страстным поцелуем и прошептала:
– Мое сердце радуется оттого, что ты вернулся. Мое сердце разрывается оттого, что ты вернулся. И я боюсь. Боюсь за тебя, Алан. – Она отстранилась. – Наверное, ты сочтешь меня слишком настойчивой, как и всех девушек моего поколения. И столь же аморальной, а может быть, и вульгарной. Но мой поступок не так опрометчив, как может показаться, дорогой. Помни, я любила тебя с самого детства. Со времен тех шуток с шершнями и ужами.
Я поцеловал ее в ответ. Она открылась мне при встрече, и теперь у меня не было никаких сомнений в ее чувствах.
Возвращаясь в гостиницу, я думал только о Хелене. Ее медно-каштановые волосы, ее глаза цвета янтаря – вот все, что занимало мои мысли. Воспоминания о мадемуазель Дахут словно стерлись, осталась лишь серебристая дымка с двумя фиалковыми сполохами, белая гладкая маска с прорезями глаз. Я был счастлив.
В номере я начал раздеваться, насвистывая. Образ Хелены все еще маячил передо мной, ясный, отчетливый. Я сунул руку в карман и достал серебряный браслет с черным камнем. И лицо Хелены померкло, сменилось лицом мадемуазель Дахут – огромные нежные глаза, улыбка играет на губах… Я видел ее столь ясно, будто она предстала передо мной во плоти. Я отшвырнул браслет, точно ядовитую змею.
Но когда я лег спать, мне все еще виделась мадемуазель Дахут, а не Хелена.
Глава 8
Башня Дахут. Нью-Йорк
На следующее утро я проснулся с головной болью. Мне приснился кошмар: куклы с иглами длиной в фут пляшут с розовыми тенями, водя хороводы вокруг огромных камней, а Хелена и мадемуазель Дахут целуют и обнимают меня. Я имею в виду, что Хелена приникала ко мне, целовала, а затем превращалась в Дахут, та целовала меня и превращалась в Хелену, и так далее, и так далее.
Думая об этом сне, я вспомнил о необычном развлечении в Алжире в заведении под названием «Дом сердечных услад». Это заведение принадлежало одному французу, любителю гашиша и потрясающему философу. Мы с ним подружились. Думаю, мне удалось завоевать его благосклонность своей идеей корпорации «Ад и рай», столь заинтересовавшей мадемуазель Дахут и де Кераделя. Тот француз процитировал Омара Хайяма:
«Ад и рай – в небесах», – утверждают ханжи.
Я, в себя заглянув, убедился во лжи:
Ад и рай – не круги во дворце мирозданья,
Ад и рай – это две половины души
[27].
Он сказал, что моя идея была не столь уж оригинальна, ведь именно ею – как и этим четверостишием – он пользовался, когда открывал свое столь прибыльное заведение. В его «Доме» работало несколько суфиев-отступников. Суфии – истинные мастера иллюзии, их фокусы поражают воображение. У того француза работало также двенадцать девушек – красавиц, каких я еще не видывал: белые, азиатки, негритянки, метиски. Когда в «Дом» приходил клиент и заказывал «сердечную усладу», самую дорогую услугу в том заведении, двенадцать обнаженных девушек становились в круг – большой широкий круг в огромной комнате. Взявшись за руки, они вытягивали руки вперед. В центре круга становились суфии с барабанами, рядом с ними занимал место и клиент. Суфии заводили песнь, выполняя ритуальные действия. Девушки пускались в пляс, кружа все быстрее и быстрее. Белые, азиатки, негритянки и метиски – они словно сливались воедино, образуя одну совершенную деву, девушку его мечты, как поется в сентиментальных песнях, девушку с чертами Афродиты, Клеопатры, Фрины
[28], всех красавиц. Девушку, которую клиент всегда вожделел, сознавал он это или нет. С этой девушкой он отправлялся в покои, чтобы вкусить своей услады.
«Была ли девушка, с которой он возлег, той, что он видел? Откуда мне знать? – Француз пожал плечами. – Я, как сторонний наблюдатель, могу заверить вас, что в зале всегда оставалось одиннадцать девушек. Но если клиент видел воплощение своей мечты – то почему бы нет?»
Этот сон, в котором Хелена и мадемуазель Дахут превращались друг в друга, пробудил во мне желание, чтобы они слились воедино, как девушки в том суфийском ритуале. Тогда мне не о чем было бы беспокоиться. Во сне в какой-то момент Дахут начала побеждать, она пребывала в том теле дольше. Ее уста приникли к моим… и вдруг мне почудилось, что я вижу образ пожара – и в центре пожара был человек, привязанный к столбу. Прежде чем я сумел разглядеть его лицо, пламя поглотило его, закрыв от меня огненной завесой. А потом мне вспомнилась вода – бурные волны моря… И в тех волнах – бледно-золотистые волосы Дахут, ее фиалковые глаза, утратившие голубизну… Они остекленели в смерти… Мертвые глаза Дахут…
И тогда я проснулся.
Приняв контрастный душ, я сразу почувствовал себя лучше. За завтраком я раздумывал о событиях вчерашнего дня – в первую очередь об истории Лоуэлла о кукольнице. Я многое знал о магии, якобы анимировавшей кукол, – по сути, вера в такую магию основывалась на простой идее о том, как влиять на человека, воздействуя на его подобие, например втыкая иглы в куклу или сжигая ее на костре. Но я не был уверен, что столь древнее и распространенное верование можно объяснить исключительно влиянием гипноза. Магия теней, якобы убившая Дика, была более древней и куда более зловещей. С некоторым юмором эту магию описал в произведении «Удивительная история Петера Шлемиля» немец Адельберт фон Шамиссо: герой сказки продал свою тень дьяволу. Переработанную версию этой легенды можно прочесть и в книге Барри «Питер Пэн»: тень мальчика застряла в ящике и порвалась. Как бы там ни было, остается фактом, что вера в роль тени в жизни человека – одна из самых древних. Вера в то, что жизнь человека, его личность – его душа, если угодно, – неотделимы от его тени. И все ритуалы, в том числе с жертвоприношениями, направленные на защиту от теней, сходны с защитой от демонов. Я решил отправиться в библиотеку и освежить свои знания о магии теней. Перед этим я позвонил Хелене.
– Дорогая, ты же знаешь, как безумно я тебя люблю?
– Я знаю, что если и не любишь, то полюбишь, – со смехом ответила она.
